– Ты серьёзно? Страсть испепеляет. Скрывают стыдное, позорное, гадкое! – попалась на удочку Инниного трёпа Аня. – У моей подруги муж умер, а её душа до сих пор переполнена человеком, которого давно уже нет, его прошлыми глубокими, сильными чувствами.
– Только им? Только к ней?
– Всё-то ты опошляешь. Пропала в тебе романтическая приподнятость.
– Я не оцениваю прошлое с позиции увядающих сморчков. – Инна попыталась сменить горькую тональность Аниных эмоций на насмешливо-ироничную. – Если все наши высказывания сложить, получится несколько иная картина.
«Как всё у неё гладко сошлось и склеилось! Чтобы мне досадить, так сказала?» – включила свою мнительность Аня.
– И спросит Всевышний Фёдора пред вратами: «Любил ли ты кого-либо так, чтобы твоя любовь достигала вершин прозрения, или ты признавал только себя и свои желания?» – возвестила Жанна тоном проповедника.
Женщины не откликнулись на религиозные сентенции подруги.
– Да, прошла Эмма через горнило… Только смерть освободит её от многолетнего, глубокого до отчаяния разочарования, в которое повергла её жизнь с Фёдором. Холодно ей жить на свете. – Аня последней фразой выдохнула и свою боль несостоявшейся личной жизни. – Как хочется иногда пожить в детской счастливой справедливости! Это старость?
– Она самая. Ты у нас непревзойденный мастер пессимизма, – ответила ей Жанна.
– Оптимизм у меня украли ещё в детстве.
– И с концами, – подтвердила Инна.
– В сырой земле холоднее. Не кляни свою судьбу, каждый день встречай с радостью. Пока мы ругаем жизнь, она проходит мимо, – непререкаемо заявила Жанна и принялась кончиками пальцев нервно растирать виски.
«Даже когда злится, не забывает о том, что женщина всегда должна выглядеть изящно и грациозно. Инна зажала бы голову в основаниях ладоней», – непроизвольно мелькнуло у Лены.
«А Ленка хотя бы словом обмолвилась. Не интересно ей? Презирает нас? – с обидой подумала Аня. – В череде других фобий эта для меня особенно важная или обычная?»
– Муж – человек, который может защитить жену от всех бед, кроме себя. Если захочет, – засмеялась Инна.
– Я помню Эмму обаятельной, улыбчивой, непосредственной, трогательной, органичной и благожелательной. «С лицом небесной лепки».
– «В тени лиловой врубелевских крыл», – продолжила Инна мысль Ани строкой поэта Александра Межирова.
– И вот теперь она несчастливая, бездарно и тоскливо несущая свою первозданную, собственноручно загубленную красоту. А у Фёдора всё с точностью наоборот.
– Ну, допустим, не бездарно и не собственноручно, а посредством постоянного подавления мужем, – остудила Жанна пылкий монолог Ани. – Когда любим, мы дарим себя, а мужчины часто не ценят легко достающееся даже в семейной жизни. Их все время надо на взводе держать, чтобы старались, добивались. Чтобы любовная лодка не разбилась о быт и держалась правильного направления, надо постоянно искать способы укрепления её курса.
– Можно подумать, Эмма не искала. Такими жёнами не разбрасываются. Ему, дураку, неслыханно повезло: женщина его любила, чуть ли не с радостью носила свои оковы, а он распоясался! – вспылила Инна.
– Эмма говорила, что, когда была счастлива, на крыльях любви летала и никогда не уставала. Когда ждала мужа, ласковая, нежная тишина окутывала её каким-то удивительным покоем. И всё, что происходило вокруг, как бы к ней никак не относилось. Настроение было точно ровная линия. Но стоило любимому появиться, она начинала кружиться, напевать что-нибудь беззаботно-радостное или бравурное. А теперь она вся изломанная, взгляд плывущий. Руки стали какие-то нервные, несуразные. Доброта тоже должна быть разумной, иначе она может такое натворить с человеком! – вздохнула Аня, как всегда, находясь во все-оружии своей беззащитности.
– Эммино счастье расползлось, как старая ветхая ткань, и она ухнула в обиду. Наверное, дурное в Федьке существовало всегда, но дремало до поры до времени. И вдруг очнулось, встрепенулось и подсказало, что не отягощён он морально-нравственными нормами. И снизошло на него «озарение» – новое видение своей семейной жизни, – съязвила Инна. – Вот и верь мужьям беззаветно. «Любовь моя – верши своё добро!» Вершила, чёрт побери!
– Только не брал он Фёдора, – по-своему быстро отреагировала Жанна.
– Можно подумать, у Эммы не было искушений, но она же держала себя в рамках. Влюблённость – радость, а любовь по большей части – страдание. Любовь без ревности, верная, верящая – святая! – провозгласила Аня.