– И все-таки у Эммы не все дома. Столько лет пребывать в полном неведении! Отдуваться за двоих! Свидетельствую долговременное завихрение помрачившегося от любви сознания, – насмешливо высказалась Инна.
– Противоречишь себе: то жалеешь Эмму, то насмехаешься. Ты способна уничтожить в человеке самое лучшее.
«Преувеличения и обобщения – Анины слабости, – мысленно отметила Лена. – Шумит, разоряется, а во взгляде все та же готовность к жертве. Я не скуплюсь ей на «комплименты»?
– Жестокая ты, – почувствовав поддержку Ани, Жанна продолжила воспитывать Инну. – Эмма просто не знала, как к мужу подступиться, не умела сдерживать «бесчинства ошалевших стихий его сердца». Ты бы научила ее отторгать и забывать беды, чтобы они не продлевали страданий. Она же, наверное, мечтает избавиться от своей ненормальной любви, стать спокойной, непроницаемой для боли, безразличной к мужу. Она устала бороться с ненавистью, с жалостью к себе. Ты бы подкинула ей свой рецепт. У тебя, я слышала, хорошо получается справляться с самыми трудными семейными проблемами. Ты же у нас пофигистка. (Знала бы она, чем платит Инна за маску самоуверенности!) Но ты, я вижу, не в меру заносчива, – тихо и вкрадчиво добавила она.
– А в меру можно?
– Нужно.
«Ну, если бы сгоряча или по недосмотру, а то ведь нарочно выпендривается. Воображает, что её ай-кью зашкаливает и ей все позволено, – подумала Аня об Инне, сердито дернув себя за непокорный вихор. – Ей бы над собой так издеваться. Была бы реальная польза».
«Ох уж эта мне шоковая, назидательная педагогическая терапия! Ох уж эта большевистская интеллектуальность…», – вяло мелькнула в голове Лены ироничная мысль непонятно в чей адрес.
Она одними глазами мягко укорила Инну, мол, сделай одолжение, и та будто спохватилась:
– Прости, увлеклась.
«Фу, пронесло. Меня точно жаром обдало. Лена вмиг поставила подругу на место. Знать, ее влияние не иссякло, – преждевременно порадовалась Аня. – И Жанна правильно поступила, осаживая Инну», – привычно, по-учительски рассудила она.
– Бисмарк говорил, что только глупцы учатся на своем опыте, – сказала Аня.
– Мура все эти изношенные осточертевшие фразы! Только дураки прикрываются «обломками» чужих философских мыслей, – раздраженно откликнулась Инна.
– Усомнилась в правильности его изречения? Хочешь конкурировать с великими мыслителями? Тебя не пугает глубина их мыслей и чувств?
– Они тоже были людьми.
– Но какими!
– Я лучше тебе слова Гиппократа приведу.
– Не откажу себе в удовольствии послушать.
– «Брак – это лихорадка навыворот: он начинается жаром и кончается холодом».
– Да он был с юмором!
– Скорее, обладал иронией. Видать достали его семейные радости.
– Для Эммы брак – не приключение, а обязанность, выполняемая с любовью. Для нее рай – это любовь, счастье в семье и высокое чистое небо над головой, – с уважительной симпатией сказала Аня.
– И где она очутилась со своей любовью?
– А для Федора счастье – это, прежде всего, свобода и блуд. Только пресытиться удовольствием, как и наркотиком, невозможно. Это явления одного порядка, – предположила Жанна.
– А для меня такое пристрастие – шоколад, – как-то совсем по-детски сообщила Аня.
«У каждого свои слабости: Инна прикрывает обиды остервенелой иронией, Федор реализует комплексы количеством... Такого типа мужчина меньше обидится на критику своих умственных способностей, нежели на сомнение в его мужских возможностях. Ладно бы только он…» – вздохнула Лена. Настроение ее покатилось как санки с горы.
– Вот говорят, снисходительность порождает ложь и зло, а доброта развращает, – продолжила серьезный разговор Аня.
– Говорят, говорят… Все мы в той или иной степени страдаем пороком «говорильни», – усмехнулась Жанна. – Особенно педагоги.
– В гробу и в белых тапочках я видела всех философов. Я доступно излагаю? Может, и мне покопаться в хламных закромах моей памяти и выдать что-то совсем уж свое, но страшно замысловатое? Я запросто и всегда – пожалуйста.
Охотников выслушивать Иннины перлы и вникать в предложенные Аней теоретические взаимоотношения базовых, нравственных понятий не нашлось.
– …Упал Федор в моих глазах ниже некуда. Я не уследила, что было первопричиной разлада в их отношениях. Ведь не на пустом же месте сложилась такая дикая ситуация? Обычно эта «хворь» – хождение налево – симптом неудавшейся семейной жизни. Я не хочу создавать собственную реконструкцию их жизни. Объясните мне ее суть в общих чертах. Что и почему у них пошло не так? Может, Эмма сама чего-то не учла, вовремя не распознала, не додумала, что для Федора самое важное в жизни, вот и пошло у них всё вверх тормашками, – сказала Жанна.