4
– Не завидно сложилась Эммина жизнь. Во-первых, я не могла понять, чем Федька ее покорил, чем сразил наповал. С наскоку взял своим трёпом? Он же селедка замороженная, белоглазая. Ха! «Холодная парадность его лица!..» В его генном аппарате явный дефект. Он же скучный, неэмоциональный. Услышать от него что-то восторженное по какому бы то ни было поводу невозможно. И вдруг у Эммы такая мощная, яркая любовь к этому, с позволения сказать… Не тот портрет предпочла сделать иконой. Ладно. Не стану предварять события.
«Знаешь, что такое мучительная, разрушающая тебя любовь? – спрашивала меня Эмма. – Это когда тебя нет, вообще никого нет, везде только он один. Я во всех мужчинах видела Федю».
Меня испугало то, что Эмма была слишком взволнованна, и я попыталась перевести наш разговор в иное русло:
«Один философ писал, что «всякая усиленная привязанность приносит страдания». Крайности в любом деле вредны. Возьми хотя бы сыро-едение. Ешь морковь, капусту, репу. Но зачем употреблять рыбу и мясо без термообработки?»
Но Эмма не потеряла своей нити в разговоре:
«Федя – мое наваждение. Я не могу противиться его гипнозу. Я будто им зомбирована, душой прикипела к нему намертво. Не отскоблить. Весь мой мир сузился до одного человека. Никто мне больше не нужен!»
«Верю, со мной тоже нечто подобное случалось, – отвечала я, подавленная полнейшей невозможностью облегчить беду подруги. – Мало того, что я презирала любимого человека, я его просто жутко ненавидела, и тем не менее никак не могла сбросить бремя постылой безнадежной зависимости, потому что влекло меня к нему как мощным магнитом. И не пугало меня все большее обнажение им своей неприглядной сущности. На меня какой-то умственный паралич нападал, когда он был рядом. Я словно оказывалась в своего рода долговременном психологическом ступоре. Мужчин, находящихся в таком состоянии, не страшит ни развод, ни потеря детей.
Но не пора ли тебе прозреть? Тот, кого ты обрядила в одежды Бога и вознесла до небес, на самом деле не более чем посредственность. Почитать мужа за добродетели, которых он не имеет? Вкалывать ему на пользу? Ты соображаешь лучше него, а он не позволяет тебе высказывать свое мнение, поступать по своей воле. Он распоряжается твоей судьбой, как своей. (Инна настолько сведуща?) Наглые люди часто управляют мягкими и умными. Разумно ли это?
Федька не сомневается, что ты будешь верна ему до конца своих дней, но, когда ты заболеешь или вовсе свалишься, он найдет себе другую жертву. У таких мужчин нюх на добрых и порядочных женщин. Человек не должен жить ради другого, если только это не малый ребенок. Люди в семье должны соучаствовать друг в друге. Твой Федька хочет незаслуженной любви и восхищения собой, требует от тебя посвятить ему жизнь, а сам в принципе не способен на полную отдачу кому бы то ни было, кроме себя. Да еще и относится к тебе с изрядной долей насмешки.
Ты сама себе цель, а не средство для осуществления прихотей мужа. Такая власть держится на молчаливом согласии жертвы, которая мирится с деспотизмом. Вот твой муж и застолбил за собой право командовать».
«В семье мне хотелось, чтобы муж до мозга костей понимал меня. Я стремилась к сотворчеству, а Феде надо было доминировать», – согласилась со мной Эмма. – Как-то при очередной ссоре Федя спросил меня: «Ты хочешь быть правой или счастливой?» Я ответила, что для меня эти понятия рядом стоят. Если я не права, я несчастлива и стремлюсь исправить положение дел. А что ты понимаешь под своей фразой?» «Я уже сказал: или-или», – усмехнулся он.
«Он благоденствует, пока ты позволяешь пахать на себе. Быть терпимой к мужу только ради его права на мнение, отличное от твоего? А если оно закабаляет тебя? А он терпим? Это называется жить по разуму, отрицая разум. Вот и пусть катится со своими эгоистическими сентенциями куда подальше! Я, конечно, не вправе подозревать, что всё у вас именно так и есть, но…» – тяжелым, как налитым свинцом голосом внушала я Эмме.
– Это совсем уж… слишком. Надо соизмерять в себе… – возмутилась Аня не то поведением Федора, не то откровенностью Инны. – При такой зыбкости отношений я бы не стала длить годы обид и надежд. Сама бы ушла.
– И я знаю такое, – деликатно слукавила Жанна, чтобы интересная тема продолжилась. – В жизни и похлеще бывает. Странные существа эти мужчины. Моя подруга ушла с ребенком, а бывший муж остался жить в ее квартире. «И не было изгнания подлей». Многое во взаимоотношениях между супругами открыл мне этот случай. Мой собственный дед оставил красавицу жену, великую труженицу с двумя малыми детьми ради женщины, которая умела только отдыхать и развлекаться. Спасая себя от таких мужчин, я старалась не находиться в опасной зоне.