Но Эмма опять прервала меня:
«Ну, был бы не женат – делай, что хочешь, но имея семью, детей… Понимаешь, он не знает нежности, которая укрепляет семейные узы. Она одна из граней любви. Это не столько телесное, эротическое, сколько духовное чувство. Я, кажется, уже упоминала об этом? Он не испытывает нежности ни к детям, ни к своей матери. Он не проявляет ее даже в интимных отношениях, хотя, правда, там она совсем другая. Не ласков он и в моменты интимной близости. Он настолько любит себя, что ни сопереживание, ни сочувствие, ни единение душ ему недоступны. Только совокупление. Мне не удается в нем пробудить эти чувства. Я теряюсь. Какая любовь без нежности? Что уж говорить об обожании, о благоговении… Просто обладание. Он безразличен к эмоциональным оттенкам в наших отношениях. Торопливые бестолковые ласки… сделал дело, получил что хотел, и всё. Мужская глухота, слепота и никакого просвета в этом вопросе. Я сначала многого не понимала, потом вникла, когда ссориться стали.
Подруга рассказывала: «Я вожусь на кухне. Муж подходит ко мне сзади, обнимает за плечи, касается моих волос губами – и я с ума схожу от счастья!» А Федя ласкает меня, только когда хочет разжечь... себя. Я понимаю, любовь для женщины – главный смысл жизни. Я имею в виду многогранную, всеобъемлющую. А для мужчин она часто далеко не на первом месте. Она – только один из двигателей его жизни».
«И ты опустила руки? Ты же деятельная, активная. С возрастом мужчины начинают больше ценить любовь жен», – пыталась я обнадежить Эмму. Но она грустно продолжила:
«А Федор полушутя распинался насчет мужской свободы, примеры из классики приводил, мол, книги воспитывают. С литературой дружил! А я ему отвечала: «Каждый берет из книг то, что ему интересно и близко – кто вульгарность и жестокость, кто честь и достоинство». На что в ответ получала вроде бы шутливые непристойные похотливые слова и удивительное довольство собой. На чем оно у него основывается? Ну, если бы было обаяние человека, которому все по плечу… или наблюдалась мощная агрессивная сексуальность… Я могла бы понять, если бы Федя всерьез полюбил другую женщину и ушел к ней, я бы удерживать не стала, но ведь он как перекати-поле. Дом у человека там, где его сердце. А я знаю только где его желудок».
«Честь – говорить гадости той, которая тебя любит? Мне это знакомо. Мы с тобой знаем что почем», – грустно сказала я и тут же добавила бесшабашно-шутливо:
«Жизнь скучна, многие ищут приключений».
Уж больно мне было тоскливо выслушивать ее жалобы.
«А как-то хвалился, что не дает себя в обиду даже женщинам. И до чего же могут дойти такие вот Федоры? До открытых свободных взаимоотношений или еще каких сумасбродных вольностей?»
Эмма с трудом подавила в себе вздох недоумения и негодования.
«Ты имеешь в виду однополые связи? Покрываешь его?»
«Ну что ты!» – задохнулась Эмма то ли испугом, то ли возмущением.
«Федька развлекается, а ты мужественно исполняешь свой долг, бессменно, неразделенно, считай, единолично. Почему не развелась? – с некоторым нажимом спросила я, потому что этот вопрос не давал мне покоя и в своей личной жизни. Меня всегда интересовали границы свободы человека в семье и в обществе. – Бросить жалко, тащить тяжело? Решила повременить? А он, судя по всему… тоже?» – жестоко проехалась я, надеясь образумить подругу.
«Я понимаю, что несправедливость, к сожалению, одно из основополагающих свойств человеческой жизни. Мир по сути своей такой. В нем изначально что-то было не так заложено и построено. Из истории народов это видно. Но если бы каждый по мере сил вносил свой добрый вклад, свою лепту справедливости, то жизнь стала бы намного лучше и легче. Вполне приемлемой.
«Для поддержки твоей оптимистической мысли сошлемся на цитаты великих умов?» – шутливо спросила я.
«Я не отказываюсь от всего хорошего, что было в нашей жизни, но его так мало! Я знаю, праздник не может и не должен длиться вечно, но даже будни, полные забот, могут быть радостными. Я еще в детстве слышала от бабушки, что любовь – это когда хочется не раздеть, а, наоборот, окутать, обогреть, сберечь, – убитым голосом отозвалась Эмма не на мой вопрос, а на свои мысли. – Завелась в нашем доме беда. Живем с Федей вместе, но эмоционально абсолютно разделены. Вход в его душу мне наглухо закрыт».