– «Федя страшно боялся погрязнуть в быту», – объясняла мне Эмма.
«Потому и сваливал его на тебя, – сердилась я. – Зато ты ничего не боялась! Он же, помнится, если иногда чем-то и помогал, то будто делал тебе великое одолжение. Да еще с криками и нервами. Ему свою грязную посуду после ужина в раковину положить – великий труд. Потому-то и незнакомо ему счастье совместного преодоления трудностей жизни».
«Он говорил, что хочет иметь больше времени для развития, для карьеры».
«Продвинутый, черт его побери! Не заступайся. Он стремился отжать больше жизненного пространства и свободы для блуда. Прониклась, чем продиктовано его желание?.. И потом, аристократизм не во внешности. Просто он иногда «выходит» наружу, оставляя отпечаток на лице. Только этому, как правило, должно предшествовать несколько поколений с благородным воспитанием и голубой кровью. А мы тут все от сохи, – пошутила я. – Федькино самодовольство ты приняла за аристократизм. Наверное, он неплохо играл свою роль. Впредь внимательней приглядывайся к своему «артисту», – разумно напомнила я Эмме.
«Было время, когда Федя жадно ловил мои взгляды, часами не спускал с меня влюбленных глаз, а теперь мне не удается их поймать, чтобы наладить диалог. Лидерство в семье он пытается удерживать грубостью и жесткостью. Разве имеет право один человек губить другого? Диктатура уничтожает личность притесняемого, а постоянные вынужденные компромиссы убивают в ней самоуважение. Для меня понятие личности в первую очередь ассоциируется со свободой мышления без выгоды… И к спиртному у Феди пристрастие появилось».
«И теперь между вами – «взглядов расстоянья». Ты собственными руками создала эту ситуацию. Ты позволяла срывать на себе зло, «до омерзения послушно безмолвствуя». Злая сила нас ловит, когда мы «летаем» в мечтах или совсем себя ни во что не ставим. Мне кажется, что твое окончательное закабаление произошло после рождение третьего ребенка. Именно тогда ты утратила уверенность в себе, как женщине, способной своими чарами привлечь мужчину. Ты слишком много сил отдавала детям. А он не помогал, отлынивал. Утверждал, что кропотливый однообразный домашний труд мужчины не выдерживают. В жизни так: кто-то везет, а кто-то едет. И всё это не случайно. Насколько я помню, Федька никогда не был настроен вникать в твои проблемы. Ваша семья жила по принципу: мужик сказал, баба сделала», – зло фыркнула я».
«У Феди есть интересное качество: он умеет стоять в стороне. Мол, я на краешке, ни на что не претендую, ни за что не отвечаю, ни во что не вмешиваюсь, стою спиной и ничего не вижу. Всего избегает. Поэтому и матери позволяет издеваться надо мной. Он не только не защищает, но и сваливает на меня ее вину. Как и свою… А если интересуется, то навязывает свои непрактичные, бестолковые произвольные решения, исходя из собственных, далеких от нужд семьи представлений, и требует их безоговорочного исполнения. И разубедить его невозможно. Когда же выясняется, что он был не прав, все равно не сознается, криками и руганью принуждает замолчать», – добавила горечи к моим словам Эмма.
Перед свадьбой она делилась со мной: «Когда полюбила, у меня появилось яркое желание готовить для любимого. Я от этого испытывала удивительное удовольствие! Я не ходила около плиты, а пританцовывала и напевала что-то беззаботно-радостное. Я была такая счастливая!
А потом… ты знаешь, я дважды была по ту сторону… на грани жизни и смерти. Остановка сердца на фоне усталости и нервных стрессов. Но судьба дарила еще и еще один шанс…»
«Досталось тебе так, что… мама не горюй! Постоянно жить в полушаге от беды? Со смертью нельзя заигрывать. Ее уважать надо». – Я попыталась разрядить в себе самой ужас от услышанного.
– Огребла, бедная, все что угодно, кроме счастья, обрела возможность «проявить» себя во всех ипостасях. Наконец-то смогла дать волю своему призванию, – горько сказала Аня. – Федор взял на вооружение модель жизни своих родителей. В их семье было принято, чтобы мужчина не касался быта. Но его мама, тетя и бабушка не работали, хотя жили страшно бедно. Этих женщин их «минимальная» жизнь устраивала. Они не слишком утруждали себя и тем уже были счастливы. А Федор не мог обеспечить жене домработницу, но не принимал во внимание обстоятельств своей семьи и не желал вносить в уклад коррективы.
– Ты еще скажи, что не давал отчета в своем поведении, не вдавался в психологические тонкости взаимоотношений в семье. Он вообще не умел думать и жил по заведенным матерью правилам? Эти факты позволяют мне подробнее судить о характере Федора. Я готова согласиться с тобой, но… – начала развивать тему Жанна.