– В общем, – продолжил он: – Я очень надеялся, что Дар тебе от матери не передастся, – горькую усмешку, обычно сдержанный, правитель сдержать не смог.
А я вновь боролась с очередным, за сегодняшний день, потрясением. О своей маме я знала не так уж и много. Она была единственной дочерью в семье обедневшего дворянина. Отцу, до беспамятства в неё влюблённому, пришлось побороться со всеми подряд, чтобы на ней жениться. И он своего добился, однако счастье их было недолгим: молодая княгиня умерла при родах, оставив мужа и новорождённую д
Во всём нашем замке можно найти от силы два-три портрета моей родительницы, и то, на них она была изображена как серьёзная девушка с пронзительным взглядом, какой она была, по словам отца, только при посторонних. А ещё, как, опять же, любил повторять папа, она с нетерпением ждала моего появления и даже имя выбрала сама, особо тщательно подойдя к этому вопросу. Она, почему-то, была уверена в том, что родится дочь.
– Элиза никогда не боялась своего огня, и только родители могли заставить её скрывать изумрудные всполохи, – вновь раздался голос отца. Он звучал так надрывно, что я сама едва сдерживала слёзы. Папа её любил. – Но сейчас не об этом, – тут же встрепенулся он. – Тебе придётся жить в Империи до тех пор, пока я не смогу отменить закон, из-за которого тебе может грозить опасность. Я это сделаю, однако, скорее всего, понадобиться много времени.
– Мне придётся покинуть вас, – со вздохом проговорил отец, прерывая затянувшееся молчание. – Граница уже близко. Лерн будет помогать тебе... он сам всё объяснит чуть позже, – услышав в разговоре своё имя, маг, едва заметно, кивнул, не отрываясь от созерцания пейзажей за окном кареты.
Я уже успела смириться со всем на свете. Сейчас мысли в голове жужжали и путались, подобно пчёлам в улье, поэтому я решила отложить все размышления до более спокойных времён: хотя бы до тех, когда я останусь наедине с самой собой. Но одно я понимала точно: жизнь мою этот треклятый Дар перевернул вверх тормашками и прежней её вряд ли что сделает…
Отец вскоре действительно исчез в портале: до точки перехода, по его словам, нам оставалось где-то полчаса пути. Как только в кабине стало на одного человека меньше, Лерн тут же встрепенулся и начал копошиться в довольно объёмистой сумке, которая прежде лежала подле него. Одновременно с этим он начал давать инструкции:
– Имя у тебя достаточно непримечательное, к тому же, в Сиольской Империи распространённое, поэтому было решено его оставить, – тут же в меня полетел небольшой свиток, в котором по гербовой бумаге я распознала дворянскую грамоту. – Фамилию, как понимаешь, сменили. Ты у нас теперь леди Лирда Регарн, дочь барона Регарна, – мужчина монотонно продолжал вводить меня в курс дела, больше сосредоточиваясь на поиске чего-то в своём багаже, чем на монологе. – И, да, забыл сказать: я буду твоим кузеном, так как в отцы уж совсем не гожусь, – на сколько мне известно Лерну и правда едва-едва перевалило за отметку «тридцать», так что с его выводами было сложно поспорить. – Всё остальное потом, на границе просто молчишь, ни слова чтоб.
Я кивнула, не собираясь говорить не слова и сейчас. Так бы и промолчала, однако, сложив руки на коленях, вдруг поняла, что кроме ночной сорочки на мне нет не единой детали одежды, о чём тут же и сообщила Лерну. Тот раздражённо хлопнул себя ладонью по лбу и достал что-то из своей бездонной, судя по всему, сумы. Заставив меня встать, он что-то прошептал над комком ткани и тот вдруг оказался платьем, которое было одето на меня при помощи заклинания. После этого мне выдали сапожки, совсем к платью не подходящие и перестали обращать на меня внимание. Я расплела косу, в которую собирала волосы на ночь и, кое-как расчесав волосы руками, собрала шевелюру в аккуратный хвост и закрепила всё это дело лентой. Теперь с дороги, хотя бы, не спихнут.
И вот когда я выходила из кареты, мне вдруг стало страшно. Вид угрюмой каменной крепости, один вход которой находился с нашей стороны границы, а другой – со стороны Империи, навевал не самые приятные ощущения, что стало первой причиной, почему мне вдруг стало неуютно. Потом, как на зло, подул промозглый ветер, из-за которого стало очень холодно… В общем, всё предвещало неприятности.
Однако, как только нас пропустили в сам замок, моё предчувствие отступило. Лерн представился бароном Регарном, заявил, что его дражайшая кузина находится в состояние безутешной по недавно погибшим родителям.