Кэти не удержалась от улыбки.
— И что же сказала тебе мама?
Он все еще пытался завязать на Молли нагрудник, но безуспешно.
— Она сказала, чтобы мы обязательно приходили домой на воскресный обед. — И спустя минуту добавил: — И что женщине, чтобы быть хорошей матерью, нужно только одно — желание иметь ребенка.
Она ошарашенно уставилась на него, стараясь понять смысл ответа.
— Ты ведь не сказал ей про Молли, нет? — От одной этой мысли ей стало дурно.
— Ну, разумеется, нет. Сказать такое маме, этому чемпиону по беспокойству? Даже я знаю, что этого делать нельзя. Нет, мы с ней просто… разговаривали. — Слова матери крутились у него в голове весь день, вместе с образом Кэти. — Но она сказала нечто такое, Кэт, что заставило меня задуматься. — Он встретился с ней взглядом. — Допустим, мы нашли мать Молли. Какая у нас гарантия, что, когда мы отдадим ей ребенка, она снова не бросит его? И вполне может быть, что в следующий раз Молли окажется у людей, которым она безразлична. Что тогда?
Кэти просто рухнула на стоявший рядом стул.
— Боже мой, Дэнни, это не приходило мне в голову. — Она содрогнулась, представив Молли в руках равнодушного и бесчувственного человека.
— Один раз она уже сделала это, — сказал Дэнни. — Что помешает ей сделать это во второй раз? — Взглянув на нее, он заметил, как она побледнела.
— Я не знаю. — Кэти покачала головой. — Правда не знаю. — Инстинктивно она потянулась через стол и схватила его за руку. — Дэнни, мы должны что-то сделать, чтобы это не повторилось. — Она взглянула на Молли, и ее глаза влажно заблестели. — Не хочется в этом признаваться, но я, кажется, влюбилась в нее.
Он тихо засмеялся.
— И не ты одна. — Дэнни наклонился и чмокнул малышку в щечку. Этого момента хватило, чтобы быстро нацепить нагрудник, так что она и понять ничего не успела. С победоносной улыбкой он посадил ее к себе на колено и ловко завязал тесемки.
— Э, да ты начинаешь неплохо с этим справляться, — с нескрываемым удивлением заметила Кэти.
— Само собой. — Он взглянул на нее с озорной улыбкой. — Салливаны со всем неплохо справляются.
Кэти еще раз бросила взгляд на часы.
— Дэнни, извини, мне надо идти, а то опоздаю. Но мы обязательно поговорим об этом. Нам надо решить, что делать дальше, и времени у нас мало.
Он вздохнул.
— Я знаю, Кэт. Знаю.
Она взяла сумочку и ключи от машины.
— Не забудь, что я сказала насчет того, как ее кормить.
— Не забуду. — Он встал и проводил ее до двери, держа Молли на руках. — Оденься потеплее. На дворе холодно, и дождь еще не перестал.
— Слушаюсь, папочка, — она возвела глаза к потолку и вздохнула.
— В котором часу ты вернешься? — как бы между прочим спросил Дэнни.
— Как получится. — Кэти поцеловала Молли и выплыла за дверь, успев заметить брошенный ей вслед хмурый взгляд.
Дэнни метался по комнатам, словно зверь в клетке, и в который раз смотрел на часы.
Где же она, черт побери?
И сколько времени, по мнению этого типа, может продолжаться свидание?
Дождь все не прекращался, и его нескончаемая дробь по крыше сводила с ума. В помещении было темно, горел лишь маленький светильник в кухне. Молли спала.
Дэнни смотрел портативный телевизор в игровой комнате, пока ему не стало казаться, что он сейчас ослепнет. Потом раскладывал пасьянс, пока не понял, какой он плохой игрок. После этого выпил три полных чашки крепкого кофе, и в результате нервы у него разыгрались больше прежнего.
Потом он просто ходил, беспокоясь и гадая, где она может быть.
А главное, что она делает.
Его воображение совсем распоясалось, породив в желудке ощущение дурноты, а в сердце — жажду убийства.
Дэнни уже собрался звонить в полицию, когда в замке заскрипел ключ. Вне себя от возмущения, он принял боевую стойку, чтобы высказать ей все, что о ней думает.
Подавив зевок, Кэти сунула ключ в замок задней двери. Наверняка у нее были вечера и похуже, но сейчас она не могла припомнить ни одного из них.
Сэм, который всегда отличался раздражительностью, на сей раз был просто невыносим. Он никогда не умел достойно проигрывать, а сегодня придирался буквально ко всему: какие карты ему сдали, как долго Кэти думает, прежде чем сделать ход, каким кофе и десертом угощала их миссис Хеннипенни. Если бы миссис Хеннипенни не была ей так симпатична, Кэти перестала бы ходить на эти посиделки. Но ей нравится бридж, как и общество миссис Хеннипенни, так что вечер не был потрачен впустую.
В конце концов у нее страшно разболелась головами она натерла ногу, поскольку туфли на высоких каблуках ей немного жали. Плата за тщеславие, подумала Кэти со вздохом, снимая туфлю с натертой ноги и тихо прикрывая за собой дверь.
Она чуть не завопила, когда железная рука схватила ее за локоть, развернула кругом и притиснула спиной к двери.
— Ты знаешь, который час? — резко спросил Дэнни, глядя на нее горящими от ярости глазами.
Пытаясь унять сердцебиение, Кэти изумленно смотрела на него. Никогда еще она не видела такого выражения у него в глазах — это была ярость, самая настоящая ярость; и что-то еще, не совсем понятное.
Да он же ревнует, поняла наконец она. Просто-напросто ревнует. Приятное тепло разлилось по телу и обволокло сердце — она могла поздравить себя: Дэнни, такой всегда спокойный и невозмутимый, сейчас таким не казался. Она бы даже сказала, что он — о чудо! — взволнован и возбужден. Это было чрезвычайно приятно.
Пытаясь казаться спокойной, несмотря на все еще бешено колотящееся сердце, Кэти несколько раз моргнула, потом томно улыбнулась.
— Который час? — переспросила она, потом притворно зевнула, легонько похлопав себя по губам. — А что? Это важно?
Дэнни расставил руки по обеим сторонам от Кэти, надежно приковав ее к месту.
— Это важно, — прорычал он, окидывая ее взглядом и отмечая шелковое платье цвета слоновой кости с такими же жакетом и туфлями. То есть туфлей, поправился он, не понимая, где и каким образом она потеряла вторую. Небось возилась где-нибудь с этим Сэмом, Мужчиной С Идеями. — Тебя полночи нет, потом ты приходишь в полуодетом виде и еще спрашиваешь, имеет ли это какое-нибудь значение?
Дэнни приблизился на шаг, словно хотел устрашить ее своими размерами и своей яростью, но она никогда не боялась его. В каком бы отвратительном настроении ни был, он не тронет и волоска у нее на голове. Как, впрочем, и ни у какой другой женщины.
Кэти вздернула подбородок и спокойно встретила его яростный взгляд.
— Я вовсе не в полуодетом виде, — возразила она полным достоинства тоном. — На мне просто нет… одной туфли. — Кэти не собиралась объяснять, что выронила ее, когда он накинулся на нее. Хорошо еще, что она при этом не потеряла вторую. — И неправда, что меня не было полночи. — Она не смогла сдержать улыбки. — Всего только… часть ночи.
Движением, которое было задумано как небрежное, Кэти сняла свой шелковый, цвета слоновой кости, жакет и увидела, как его глаза стали похожими на блюдца.
Боже милостивый! Сквозь ее платье видно все! Оно гораздо тоньше, чем столь памятная ему ночная рубашка, и под ним виднелось что-то ажурно-кружевное и атласное. Одна из бретелек соскользнула у нее с плеча, и у Дэнни пересохло во рту — не иначе, дело рук Сэма, подумал он.
Неужели у нее нет ничего… поскромнее? Притиснув ее к двери, он жадно ощупывал Кэти глазами. Ее влажные от дождя волосы были взлохмачены, будто она только что выбралась из постели. Широко раскрытые глаза хранили задумчивое выражение, а губы, эти сводившие его с ума губы, казались припухшими, словно их целовали, и целовали со знанием дела.
Эта мысль почему-то привела его в ярость. Копившееся весь вечер разочарование, тревога и гнев выплеснулись наружу.
— Знаешь, Кэт, тебе стоит быть поосторожнее. Иначе кое у кого могут появиться разные идеи, — прорычал он. — Я понял из твоих рассказов, у этого твоего Сэма идей и так хватает.