По левую руку от инспектора сидели двое — какой-то старик в котелке, который после посадки в самолёт сразу же начал дремать у иллюминатора, а также тощий молодой парень, который, съежившись в кресле, смотрел прямо перед собой. На вид ему было не больше девятнадцати, ну максимум двадцать один год. Вены на его руках были настолько заметны, что казалось, будто у него была прозрачная кожа. Гэлбрайт подумал о том, что этот парень, должно быть, впервые летит самолетом — настолько неуверенный вид был у этого вчерашнего школьника. Инспектор поудобнее устроился в кресле и хотел что-нибудь почитать, но, вспомнив о том, что его чемодан находился в данный момени в багажном отделении, отказался от этой мысли и, чтобы хоть чем-нибудь занять себя, стал смотреть в окно. К сожалению, за спиной дремлющего старика ничего не было видно. Гэлбрайт вздохнул и последовал примеру тощего парня, просто уставившись на спинку впереди находящегося сиденья.
Он не знал, сколько времени прошло с тех пор, как самолет взлетел, поскольку его мысли были сосредоточены на операции, ради которой его отправили в этот рейс. Хотя, «отправили» звучало немного неправильно — ведь на самом деле это он сам вызвался на неё, в то время как Полицейское бюро Портленда лишь приложило усилия к тому, чтобы помочь ему в этом деле. Само руководство считало, что в этой вспышке гнева Гэлбрайта его чувства возобладали над логикой, поэтому саму эту операцию — точнее говоря, её уместность — никто не воспринял всерьез, кроме самого Гэлбрайта.
Сидя вот так на своем месте, он боковым зрением заметил, как мимо него прошла стюардесса, везя тележку с холодными напитками. Инспектор поднял голову и стал наблюдать, как женщина останавливалась у каждого пассажира и, доставая одноразовые стаканчики, наполняла их тем или иным напитком и отдавала спрашивающему. Гэлбрайт хотел попросить у неё воды — он почувствовал, что у него пересохло в горле. Но как раз в тот момент, когда он собирался открыть рот, перед его глазами внезапно промелькнул вид того ужасного чая, который ему подали в кафе международного аэропорта Портленда.
Вид чашки, наполненной чёрной жидкостью, был настолько отвратителен инспектору, что он отказался от идеи попросить воды у стюардессы. Поэтому, когда та повернулась в его сторону, на её вопрос «Что вы будете пить?» он просто молча покачал головой, думая о том, что сможет потерпеть до Лондона. Затем женщина повторила свой вопрос, обращаясь к худощавому парню, но он также молча покачал головой. Гэлбрайт не мог удержаться, чтобы не подумать о том, что этот парень, видимо, попросту передразнил его самого. Когда дошла очередь до старика, сидевшего у иллюминатора, тот проснулся и, покачав головой, как обычно делают испуганные птицы, попросил у стюардессы вина.
«Алкоголь? В этом самолете?» — недоуменно спросил себя инспектор. Каково же было его удивление, когда стюардесса не только не попросила пассажира изменить свое решение, но, наоборот, взяла стеклянную бутылку, стоявшую где-то посередине картонных упаковок с соком, и, налив белого вина в пластиковый стаканчик, протянула его пожилому мужчине, который жадно протянул руку. Гэлбрайт наблюдал за тем, как тот залпом осушил маленький двухсотмилилитровый стаканчик и, крякнув от удовольствия, смял его и засунул между сиденьями. После употребления этого напитка у старика на некоторое время пропал весь сон, и он, улыбаясь, повернулся к инспектору:
— Эй, вам не кажется, что это выглядит очень здорово? — старик явно пребывал в хорошем настроении.
— Ну, я просто сижу, лечу, никого не трогаю, — Гэлбрайту на самом деле не хотелось разговаривать, но не игнорировать же своего попутчика…
— Fabelhaft! — воскликнул старик по-немецки.
Затем, выглянув в иллюминатор, он снова повернулся к нему.
— По каким делам вы летите? — с каким-то подозрением спросил его старик.
— По личным, — сухо ответил ему Гэлбрайт.
«Не говорить же этому старику, что рядом с ним сидит полицейский инспектор», — подумал он про себя. Старик снова издал радостное восклицание по-немецки и, сказав пару добрых слов в адрес поданного ему вина, снова задремал у иллюминатора. Гэлбрайт только сейчас заметил, что пока он разговаривал со стариком, молодой парень продолжал молча сидеть, вжавшись в стул. Инспектор сразу начал стоить предположения на этот счёт — из его мыслей вытекало, что либо этот парень был психически болен, либо же он просто витал сейчас в облаках, но не небесных, а наркотических…