— Не стоит так торопиться, — тихо сказал себе Гэлбрайт, — нужно успокоиться…
Сидя на кровати, он чувствовал, что мир вокруг него вращается в бешеном темпе канте фламенко. Что усугубляло ситуацию, так это тот факт, что при том, что он не залезал под одеяло, но клопы всё равно каким-то образом залезли ему под одежду. Чувствуя отвратительный зуд по всей коже, Гэлбрайт встал и подошёл к окну, надеясь, что паразиты не доберутся до него здесь. Глядя на уже надоевший ему вид на дорогу, он начал вспоминать, что знал о помощниках Бэйзларда. Насколько он помнил, их было всего двое — мужчина по имени Норман Ван Ризен и женщина по имени Кэтлин Армор.
Сначала они допросили женщину, потому что та легко пошла на контакт с полицией — казалось, что она сама была рада пойти навстречу расследованию. Помимо малоинтересных для Гэлбрайт фактов о том, как она передала Бэйзларду инструменты и другие медицинские принадлежности, она также рассказала интересную деталь — оказывается, врач, прежде чем начать оперировать Делию Йонс, публично заявил о том, что после операции ему нужно будет срочно вылететь в Англию, поскольку он не был уверен в том, что девочка сможет восстановиться после удаления важного внутреннего органа. Когда Кэтлин Армор спросили, помнит ли она то, указывал ли доктор Бэйзлард город, в который он направлялся, она ответила, что он ограничился лишь общим определением страны.
Затем Гэлбрайт вспомнил, как выпытывали сведения у второго помощника, мужчины. Допрашивавшему его полицейскому было трудно добиться слов от этого необычайно угрюмого человека — казалось, доктор Бэйзлард намеренно нанял мизантропа в свои помощники, как будто он знал, что, случись вмешаться полиции, то этот человек не проболтается. Однако Норман Ван Ризен всё же сообщил полиции пару деталей, из которых Гэлбрайту особенно запомнилась вторая. Тогда, уставившись на полицейских полными ненависти глазами из-под густых бровей, этот человек хриплым голосом заявил им о том, что после того, как девочке удалили матку, мистер Бэйзлард вместе с мисс Армор начали извлекать из её органа какую-то штуку — мистер Ван Ризен не мог выговорить её латинское название, — в то время как сам Норман получил от доктора распоряжение, суть которого заключалась в том, чтобы он набрал на телефоне любой телефонный номер и, дождавшись, когда абонент возьмет трубку, прокричать самым истеричным из возможных голосов любую чушь, которая придет ему в голову. Увы, полицейскому, допрашивавшему Нормана Ван Ризена, не удалось заставить его вспомнить слова, которые он тогда прокричал в трубку, потому что, рассказав полицейскому эту историю, мистер Ван Ризен вышел из себя и начал кричать, чтобы его отпустили домой к жене.
В любом случае, эти слова о телефонном звонке заставили Гэлбрайта вспомнить то самое утро, когда на следующий день после дня его отпуска его разбудил звонок, и после того, как он поднял трубку, он услышал истеричный голос, который прокричал «Маэстро, скажите «você»! «Você» означает «вы»!» Тогда Гэлбрайт был не в духе и поэтому немедленно повесил трубку, но теперь, когда он знал, кем был тот неизвестный абонент, до него дошло, почему у него тогда возникло предчувствие какой-то надвигающейся беды. Бедная Делия, подумал инспектор про себя…
Гэлбрайт, которому уже надоело смотреть на проезжающие по улице машины, понял, что не может просто так стоять на месте и предаваться воспоминаниям понапрасну. С этой мыслью он отошёл от окна и начал искать одежду, раздумывая, что же ему предпринять. Он отказался от идеи переехать из этого отеля в другой — во-первых, чувство скупости не позволило ему просто так отказаться от номера, за который он заплатил почти шестьсот долларов (в американских деньгах), а во-вторых, инспектору показалось, что если он сейчас начнёт утруждать себя переездом, то, будучи занятым этим делом, не сможет должным образом осмыслить визит этого странного специалиста.
Одевшись, Гэлбрайт подошёл к двери и, убедившись, что не забыл ни бумажника, ни документов, спустился по лестнице и покинул здание отеля. Он уже знал, какая погода стояла на улице — потому что простоял у окна почти четверть часа, — но он не ожидал, что на улице будет настолько жарко. Сожалея о том, что забыл намочить рубашку перед выходом, он поймал такси и, открыв дверцу, обратился к водителю: