Ошеломленная маленькая девочка молча смотрела на отца, не находя в себе сил заговорить — только плотнее вжалась в спинку стула и захлопала ресницами, как часто делала в состоянии крайнего шока. Вскоре Делии удалось взять себя в руки и облизать пересохшие от возбуждения губы.
— Почему, папа? — заикаясь, пробормотала девочка, неотрывно глядя на морщинистое лицо своего старого отца.
— Потому, милая, что дядя Джо умер, — ответил тот с удивительной мягкостью, отправляя в рот ломтик бекона.
Малышка невольно почувствовала аппетит, глядя на то, как сосредоточенно её папа пережевывает мясо, но слова, которые он произнес перед этим, снова повергли её в грусть. Она перевела взгляд на мать, но та, не произнеся ни единого слова, лишь скорбно покачала головой, усердно работая вилкой. Внутри девочку сжигало чувство стыда за свое поведение — в конце концов, она не должна была так сильно беспокоиться о судьбе какого-то человека, который даже не являлся её родственником. Но Делия не могла заставить себя просто так забыть о дяде Джо — настолько сильное впечатление он на неё произвел, и поэтому в эту минуту, когда её отец объявил о смерти Джордана, ей было очень трудно отнестись к этим словам серьезно.
— Умер? В каком смысле? — растерянно спросила она.
Она втайне мечтала о том, чтобы папа признался ей в том, что он просто пошутил, и на самом деле дядя Джо просто задержался на работе и вернется домой только завтра. Делия напряженно ждала ответа, но её отец не торопился удовлетворять её любопытство — вместо этого он продолжал уплетать за обе щеки макароны, густо политые грибным соусом. Наконец, доев свою порцию, он вытер салфеткой жирные губы и откашлялся.
— Есть такая болезнь, называется рак, — начал её отец издалека.
— Я не понимаю, как это… — хотела вмешаться девочка, но отец властно поднял ладонь, и дочери пришлось замолчать.
— Когда человек много курит и пьет, — продолжал старик, — то его тело постепенно увядает, как растение, которое никто не поливает.
Делия не могла не отметить про себя, что эта аналогия была совершенно неуместна в данной ситуации, но что поделаешь — её отец был всего лишь продавцом лекарств, поэтому было бы очень опрометчиво ожидать от него красивых метафор и сравнений. Делия смерила отца холодным взглядом, но он, казалось, не заметил упрека в её глазах и налил себе еще чашку чая. И тут её мать наконец решила вмешаться в разговор между своим мужем и дочерью — она запрокинула голову и, глядя куда-то в потолок, принялась помешивать ложечкой в своей чашке.
— Хороший ребенок — это послушный ребенок, — сказала она в каком-то отстраненном состоянии.
— Это очень правильное наблюдение, — кивнул её муж.
Их дочку внезапно охватило чувство праведного гнева, как будто нравоучительное замечание матери унизило её, поставив в один ряд с теми напыщенными, безмозглыми детьми-моделями, которых Делии доводилось видеть на экране телевизора или на рекламных щитах. Делия с трудом сдерживала свой гнев, и всё, что она могла сделать, это встать из-за стола и громко топнуть ногой.
— Вы хотите сказать мне, — воскликнула она на весь обеденный зал, — что родителям нужны не гении или мыслители, но безмозглые исполнители?!
В следующую секунду она тут же выбежала из столовой, так и не доев восхитительных блюд, которые её мать приготовила для всей семьи в целом и для самой малышки в частности. Понаблюдав за дочерью, мать повернулась к супругу — по её лицу было видно, что слова девочки произвели на неё сильное впечатление.
— Santo Deus! — по-португальски сказала она тихо, но очень выразительно. — Ты знаешь, что она сделала?
Глава семейства пожал плечами и снова посмотрел на дверь, в которой исчезла его маленькая девочка. Он подумал про себя, что Делия — девочка не промах, вся в отца — ибо давала волю гневу точно так же, как и он сам в свои молодые годы, и даже взгляд её глаз был таким же пронзительным и безжалостным… Но жена отвлекла его от приятных мыслей.
— Делия процитировала Робеспьера на наших собственных глазах! — при этих словах женщина схватилась за голову.
— Ну и что в этом такого плохого? — равнодушно спросил её муж, поудобнее устраиваясь в кресле.
— Более того, у неё хватило ума перефразировать его слова! — взволнованно продолжила его жена.