Делия рассмеялась так, словно стала свидетельницей самой забавной вещи, которая когда-либо могла произойти. На её пухлых щёчках появились ямочки, а её глаза заблестели. Видимо, вид усатого мужчины средних лет, крепко прижимающегося к молодому парню, произвел на неё примерно такой же эффект, как драка между двумя обезьянами в зоологическом саду. В принципе, малышку можно было понять — ведь она, ввиду своего возраста и маленького роста, ни за что бы не осмелилась напасть на взрослого мужчину, полного жизни и энергии, который возвышался над ней, подобно горе.
Звук её нежного смеха оказал благотворное воздействие на человека из Федерального бюро расследований. Когда Гэлбрайт выпустил его из своих объятий, широкоплечий парень с растерянным видом опустился на скамейку, стоявшую в коридоре. Розовощекий медик Мэтт, всё это время спокойно стоявший у зеркала, ни с того ни с сего вдруг захлопал в ладоши, будто бы он был свидетелем циркового представления.
— Браво, господин инспектор, браво! — восхищенно воскликнул он.
Гэлбрайт не смог удержаться от улыбки, адресованной Мэтту, прежде чем вновь посмотрел на Делию. Девочка перестала смеяться, и её личико приняло спокойное, почти умиротворенное выражение.
— Итак, Делия, у твоей матери был пистолет. Но что она делала до этого? — обратился инспектор к девочке.
Делия посмотрела на Гэлбрайта и поднесла руку к голове, очевидно пытаясь вспомнить, что произошло утром. Примерно через три секунды она ответила:
— До этого мама лежала в постели.
— Вы хотите сказать, что… — начал было агент, но инспектор, погрозив ему пальцем, вновь повернулся к Делии и напряг уши.
— Я подошла к ней и спросила, когда вернется папа. — продолжал ребёнок. — Она сказала, что не знает, и заплакала.
«Все кусочки головоломки начинают складываться воедино», — подумал Гэлбрайт. «Девочка не знала, где был её отец, но её мать уже знала, что тот попал в аварию. Да»…
— Я начала утешать маму, но она попросила меня пойти погулять. Я не хотела оставлять её одну, но послушалась, — рассказала Делия.
— И когда ты вернулась домой? — спросил Гэлбрайт.
— Через полчаса. Я пришла и увидела маму, стоящую перед зеркалом. Я спросила её, что она делает, но она подняла руку с пистолетом к голове.
Услышав это, инспектор не удержался.
— Погоди, дорогая, — перебил он её, — минуту назад ты сказала мне, что она тебе что-то рассказала перед этим?
— Когда мама упала, я подбежала к ней и она прошептала мне, чтобы я не плакала, — ответила Делия.
«Что-то не верится мне в это», — подумал Гэлбрайт. «Обычно после выстрела в голову человек не в состоянии произнести ни единого слова»…
— Это правда? — спросил он маленькую девочку.
— Её голос был почти не слышен, но по глазам я поняла, что она хотела мне сказать, — продолжала малышка.
— Хорошо, Делия.
Инспектор выпрямил спину и задумался о том, что ему делать дальше. Девочка, рассказав ему всё, что знала, теперь просто стояла неподвижно и хлопала своими длинными ресницами.
— У тебя есть родственники в центре? — вдруг осенило Гэлбрайта.
— Родственники? — Делия, казалось, не поняла того, что ей сказали.
— Ну, дядя, тетя, бабушка… — начал перечислять он.
— У меня есть только папа и мама, — резко перебила его девочка.
— Отныне только папа… — мрачно сказал инспектор.
— Кстати, когда он вернётся? — ребёнок немного оживился.
— Он болен, ему нужно подлечиться, — уклонился Гэлбрайт от прямого ответа.
На самом деле, это была чистая правда, ведь сам Гэлбрайт не слышал новостей из Портлендского адвентистского медицинского центра, поэтому он полагал, что её отец уже находился на пути к выздоровлению.
— И когда он поправится? — продолжала спрашивать Делия.
— Я не могу сказать, болезнь у него очень серьезная, — ответил он упавшим голосом.
Инспектор подумал о том, куда же им всё-таки пристроить девочку, чтобы присматривать за ней. Ведь они не могут оставить Делию одну в этом доме, где на её глазах умер близкий ей человек…
Не зная, что делать, инспектор ухватился за последнюю представившуюся ему возможность.
— У тебя есть близкие друзья или одноклассники? — обратился он к Делии.
По какой-то причине этот вопрос смутил девочку. Её щечки покрылись румянцем, и она опустила глаза. Гэлбрайт не был психологом, но подобная реакция навела его на мысль, что девочка была явно влюблена в одного из своих школьных товарищей. Наконец она решилась ответить.