— Хорошая у нас вечеринка, правда? И повод такой замечательный, только чего-то ты, Никто, совсем невесёлая, — Наташа замолчала и хлестанула Нику по лицу, отчего та упала на колени. — Ну же, Никто, не будь совсем пропащей тварью, улыбнись, сегодня ведь день рождения твоей лучшей подруги.
Снова хлёсткий удар, но уже по другой щеке. Ника опустила голову, боясь глядеть на одноклассницу. Это Наташу разозлило.
— Не смей прятать свои паршивые глаза, — Саша, стоявшая за спиной у Ники, резко потянула её за волосы, насильно поднимая ей голову.
— Так то лучше, — довольно кивнула Наташа. — Сколько там до начала урока осталась?
— Десять минут, думаю, уложиться должны.
— Конечно должны, а Дианка ещё и накраситься успеет, — Ермакова посмеялась, привычным жестом поправила свои волосы и вновь вернулась к своей пленнице. — Итак, что же нам с тобой делать? Может, помыть твои патлы в унитазе? После этого они в сто раз чище будут, чем сейчас. Или раздеть догола, а одежду разбросать по всей школе? Нет, скучно всё это, да и не люблю я повторяться. Эх, придётся ограничится обычным мордобоем. Катька, следи за дверью, чтобы никто не вошёл. Эй, а где она? Вот же дура, даже на стрёме постоять не может!
— Девочки, — в туалет неожиданно залетела Маша, — там Удальцов носится по всем этажам, он Никто ищет. Похоже, его кто-то предупредил. Надо уходить, пока он вас тут не увидел.
— Это женский туалет, — напомнила Диана, — он не имеет права сюда входить.
— Он её дядя, так что он куда хочешь зайдёт, даже если дверь закроем, — здраво рассудила Наташа и очень расстроилась, что её план срывается. Наклонившись к Веронике, она крепко стиснула пальцы на её лице, — Не волнуйся, Никто, мы с тобой ещё обязательно повеселимся, надеюсь, ты не успеешь по нам заскучать.
Ерамакова и её подруги спешно покинули туалет, оставив Веронику лежать на полу. О том, что случилось, я узнал лишь на уроке, когда Берг, опоздав на десять минут, зашла в класс. Она молча выслушала целую триаду о своём неподобающем поведении и, пообещав, что такого больше не повторится, села за парту. Тут мне Толик и рассказал во всех красках о подвигах Наташи. Я был в ужасе от услышанного, страшно представить, что было бы с Никой, если бы девочкам не помешали. Мне оставалось молить бога, чтобы этот учебный день поскорее закончился.
После уроков я, скорее по привычке, чем по собственной воле, пошёл в школьный сад, где мы встречались с Никой. Она опаздывала. Я сел на лавочку и стал подбирать слова для извинений. Погодка совсем испортилась, по небу тянулся табун тёмных грузных туч. Дождь будет. Закопавшись в собственные мысли, я даже не заметил, как рядом со мной сел Игорь.
— Чего тебе?
— Да так, совершенно ничего, — пробормотал он и натянул свою поганую ухмылочку. — Кого ждёшь?
— Тебе какое дело? Девушку жду.
— Оу, наш красавчик и любимец всех девчонок Алекс завёл себе подружку? И как же её зовут, не Никто случайно?
— Я не понимаю, о чём ты говоришь.
— Да перестань! Ты можешь пудрить мозги Серёге, или дураку Гордееву, но только не мне. Я каждый день вижу, как вы вместе уходите из школы. Хочешь, я расскажу об этом Серёге, и ты сам сбежишь из школы через неделю? Я легко могу это устроить.
Я молчал. За школой раздался девичий визг. Я стал озираться по сторонам, но вокруг всё было спокойно, совершенно пустой двор. Крик повторился вновь. Игорь довольно развалился на лавке и блаженно прикрыл глаза.
— Что там происходит? — почему-то мне казалось, что он знал в чём дело. Игорь не спешил мне отвечать. Специально тянул время. Гад.
— Лучше тебе самому посмотреть, — выдержав долгую паузу, он многозначительно улыбнулся и направился к школьным воротам, — а я домой пойду. Не люблю я эти казни, они ужасно утомляют.
Меня осенило. Я пулей рванул на задний двор к стадиону. Шквальный ветер обрушивался на меня, начинался дождь. Пол минуты — и я на месте. Мои одноклассники спешно покидали на стадион, уходя через задний двор, а на асфальте лежала Вероника. Внутри всё сжалось от страха.
— Ника! — я подбежал к ней и рухнул на колени. На её белой коже алыми отметинами горели совсем свежие следы от ударов. От левого виска по щеке стекала кровь, которая никак не останавливалась. Я лихорадочно схватил её за руку, стал проверять пульс, но Ника, к счастью, открыла глаза. — Ника, ты как?
— Прекрасно, — выдавила она из себя, стирая с лица воду и кровь. Дождь хлестал как сумасшедший, Ника вся промокла, но продолжала лежать и плакать. Школьное платье было разорвано на груди, я увидел сине-фиолетовые синяки и шрамы, которые раньше скрывала одежда. Эти жуткие пятна были везде. Увидев их, я вдруг осознал и понял, наконец, что ребята не шутят: они и впрямь хотят уничтожить Веронику.