— Да нет, Серый, приснилось тебе, я один был, — количество моего вранья росло в геометрической прогрессии, но парни пока-что молча «проглатывали» мои сказки. Я не знал, поспать мне ещё, или уже вставать. Разрешилось, впрочем, всё довольно быстро. Шувалов сказал, что надо прибрать комнату после вчерашней гулянки, поэтому мы с Толиком поставили на места кровати и стол, а сам Серый вымыл пол и выбросил весь мусор. На часах было девять утра, когда к нам в комнату с испуганными глазами залетела Наташа.
— Нам конец! — кричала она. — Пётр Андреевич, походу, заметил, что бутылки пропали. Сказал, собрать всех в холле на разговор.
— Ну всё, теперь точно всех домой отправят, — Гордеев схватился обеими руками за голову.
— Отставить панику, — скомандовал Шувалов, — Ната, в каком состоянии все остальные?
— В нашей комнате все в норме, Катьку тошнит, Юля живая, Димка с Валерой трезвые, Каплан ноет, что его отравили, Кузя лежит, не может с кровати встать.
— Плохо дело, но ладно, что-нибудь придумаем. Пойдёмте.
В холле я вновь увидел своих одноклассников. Видок у всех был тот ещё. Девочки ещё хоть как-то успели умыться, причесаться и переодеться, а вот парни были все мятые и взъерошенные. Напротив дивана на стульях сидели Елена Васильевна и Пётр Андреевич. Мне хватило нескольких секунд, чтобы понять по их лицам, что они пришли к нам явно не чай с печеньем пить. Мы неуверенно присели к остальным.
— Все пришли? — строго заговорила классная руководительница. — Хорошо. До меня дошли сведения, что вчера один ученик пронёс на территорию лагеря несколько литров спиртного. Благодаря бдительности Петра Андреевича весь алкоголь был изъят, и до сегодняшнего утра об этом происшествии мне не было ничего известно. Однако ночью кто-то проник в комнату Петра Андреевича и украл у него бутылку вина и бутылку водки. Классный час о вреде алкоголя мы, конечно-же, проведём, когда приедем домой, и я вас уверяю, вы это на всю жизнь у меня запомните. Сейчас вопрос не в этом. Мне нужно знать имя человека, который украл выпивку. Даю вам минуту на размышление.
В воздухе повисла тишина. Все прекрасно знали, что это Вероника принесла нам выпивку, но ребята демонстративно молчали, чему я даже удивился. Сама Ника сидела дальше всех и с задумчивым видом глядела в пол.
— Время вышло. Сергей, я хочу, чтобы ты назвал мне имя.
— В нашем классе воров нет, Елена Васильевна, — хладнокровно проговорил он, — я не знаю, куда пропали бутылки, но никто из нас их не трогал и уж тем более в комнату к Петру Андреевичу не влезал.
— Ну, так я и думал, — хлопнул по коленям Удальцов, встал и уверенным шагом направился в нашу сторону, — опять все Гордеева покрывают. Вставай, Толя, поедем с тобой в полицию.
— Чего? Какая полиция? — Толик опешил. — Не брал я ваши бутылки, нам их вообще ваша племянница принесла, вот с неё и спрашивайте.
— Я тебе сейчас уши надеру, если ещё раз скажешь какую-нибудь мерзость про Веронику!
— Пётр Андреевич, — на выручку пришёл Шувалов, — Толик не врёт, вчера правда приходила ваша племянница и принесла нам всё это. Да, мы напились, каемся, но в воры нас записывать не надо.
— Врёшь! Сергей, не топи себя ещё больше!
— Да не врут они! — один за другим одноклассники вступались за нас. В холле поднялся гул, который смог прекратить только крик математика.
— А ну тихо! — громко сказал он и подошёл к Веронике. — Ника, это правда ты взяла бутылки?
Вероника молчала, опустив голову. У всех начинали сдавать нервы.
— Ника, ответь мне! — Пётр Андреевич начал трясти Веронику.
— Отпусти меня, дядя, — наконец, заговорила она, — я ничего не делала! Я не виновата!
Пётр Андреевич вмиг отпустил её и вернулся к Елене Васильевне. Они молча переглянулись и кивнули друг другу.
— Я вызываю автобус, — объявила классная, — на сборы даю двадцать минут. Это была наша последняя поездка с вами.
Сказав это, учителя поспешили покинуть нас. Минуты полторы ребята сидели, будто неживые, мне и самому не верилось, что всё обернётся вот так. Я взглянул на Веронику, на её лице не было никаких эмоций, ни страха, ни сочувствия, вообще ничего. Шувалов, как настоящий вожак, встал первым и заговорил.
— Ну и тварь же ты, Никто, — зло отчеканил он, глядя на неё, — а я ведь вчера почти поверил тебе. Даже руки о тебя марать не хочу, но, обещаю, ты ещё ответишь за это.