— Идиотка ты, Катерина, — я насильно схватил её руку и промыл рану водой. — Если убивать себя собираешься, в первую очередь надо дверь закрыть, чтоб никто не спас!
— Лёша, не оставляй меня одну! — захлёбываясь слезами, прошептала она и обняла меня со всех сил. — Мне так страшно и больно, что больше сил нету!
Она была такой слабой, что еле держалась на ногах, всем телом повиснув на мне.
— Рассказывай, — я опустился и сел на махровый коврик, усадив рядом с собой Катю, — зачем это сделала?
— Не могу я так больше, не могу! — самую малость успокоившись, слёзы с новой силой полились из её глаз. Я бы поражён, ведь никогда Катю даже просто серьёзной не видел, какие уж слёзы! — Если начну рассказывать, то это будет очень долго.
— А куда нам спешить? — я налил в стакан воды и отдал его Кате. — Рассказывай, всё-всё мне рассказывай, а я послушаю и, обещаю, никому не скажу.
Немного отдышавшись и выпив воды, она заговорила.
— Раз так, то скажи мне, Алексей, тебе нравится, чем занимается наш класс?
— О чём ты?
— Ты умный парень, ты понял, о чём я.
«Неужели, она про Веронику решила поговорить? И это в такой момент?».
— Да, Лёша, я про историю с Никто, — подтвердила мои догадки Катя. — Так вот ответь мне, тебе нравится, что мы с ней делаем? Ты согласен с тем, в чём мы её обвиняем? Тебе её жаль?
Я задумался. Конечно-же я был против всего, что делали одноклассники с Вероникой, но признаться хоть кому-то из них в этом я не мог. Я не знал, можно ли доверять Кате.
— Ты выдал себя, — Катя прервала мои размышления, — согласный с нами не задумываясь ответил бы мне прямо сейчас, но ты промолчал, а значит ты думал, можно ли мне верить. Я понимаю, мы не слишком хорошо друг друга знаем, но поверь, то, что ты увидел здесь, теперь является пожизненным гарантом моей честности перед тобой. Я так же, как и ты, против травли Никто.
Мне казалось, что всё это происходит не со мной. Но нет, из соседней комнаты слышались знакомые возбуждённые голоса, смех и шум. Одноклассники играли в Монополию и даже не подозревали, что их подруга чуть не вскрыла вены прямо у них по носом.
— Я их ненавижу, — продолжила Катя, кивнув в сторону двери, — всем сердцем презираю и всё равно продолжаю быть с ними. Почему они так любят делать всем людям больно? Почему?! Мы ведь совсем маленькими ещё были, когда Яна умерла, нам хотелось справедливости. У нас был не самый дружный класс, а Серёжа очень умно придумал, как объединить всех нас и сделать себя лидером. Всем нравилась эта игра в мстителей, но сейчас мы выросли, и игра превратилась в жестокий бой на смерть. Ты мне не поверишь, но среди нас есть люди, которые тоже больше не хотят мести для Вероники. Юля и Артём со мной заодно, раньше и Сомова была на нашей стороне, но в последнее время Игорь с ней что-то плохое делает, она больше не общается с нами. Селяева тоже никогда Веронику лично не унижала, но она всегда идёт за Шуваловым, поэтому её в расчёт можно не брать.
— Получается на стороне Вероники четыре человека? Это, конечно, мало, но не сравнить с тем, что воевать в одиночку. Так почему же вы не можете в открытую сказать всем «Стоп»?
Катя очень странно усмехнулась и покосилась на свой шрам. Страшная борозда распухла и побелела, зато кожа вокруг покрылась красными пятнами.
— Страх заставляет людей делать ужасные вещи. Даже если у нас и получилось бы, ребята не смогут жить нормально, они уже привыкли, что у них есть человек, виновный во всех их проблемах, человек, которого всегда можно наказать за свои неудачи. Если сумеем спасти и оправдать Веронику, они найдут новую жертву и всё начнётся сначала. А жертвой может быть кто угодно: и ты, и я, да и вообще любой из нас. Им никого не жаль, понимаешь, никого, кроме себя.
— Так ведь и ты себя жалеешь!
— Ты думаешь, смог бы человек, не понимающий этого, наложить на себя руки? Я не хочу себя жалеть, я не хочу бояться боли, поэтому и делаю это.
Голова шла кругом от её слов. Образ счастливой девочки разбился прямо на глазах. Самая весёлая одноклассница рыдала у меня на коленях и до боли сжимала мою руку, оставляя вмятины от ногтей на коже. Катя будто хотела отдать мне всю свою боль, только вот я не был уверен, сумею ли вместить её в себе. Выдержу ли я то, что она носит на сердце? Змейкой заползла в голову другая мысль. А что, если все они врут и притворяются? Безо всяких сомнений это было так, все они играют, вот только для кого? Этого я не знал.