— В тот раз Янка стояла так же. «Ах, я так люблю эту свободу, когда ветер треплет мои волосы, когда я чувствую себя птицей в небе!» — это были её слова. Господи, как же я ненавидела эти её заученные и пропитанные слащавой фальшью фразы! Она во всём старалась казаться лучше, чем есть на самом деле! Она всегда лучше смотрелась на моём фоне: принцесса Яна и её скромная подруга Вероника. Хотя, нет, она меня и за подругу не считала, я для неё — тело, которое можно использовать как угодно. Высокомерие её погубило. Она всегда мечтала летать выше всех. Я исполнила её мечту. Она полетела. Из окна.
— Что?! — я до последнего надеялся, что всё это просто бред, сказка, выдумка, что так не будет, что Ника не убийца! Но посмотрев на неё я понял, что это не шутки. Я не верил, не хотел верить, — Ника, ты не могла!
— Да, не могла, — она с некой грустью вздохнула и села в оконном проёме, свесив ноги наружу, — и кто бы мог подумать, что маленькая девочка, ещё совсем ребёнок, сможет кого-то убить? По началу, я очень испугалась, и мне было стыдно, я просила прощения, я поняла, что совершила ошибку! Но одноклассники не желали меня прощать. А потом начался этот нескончаемый ад с постоянными драками и унижениями. Я пыталась им всё объяснить, но они ополчились против меня. А когда человеку каждый божий день говорят, что он тварь и убийца, поневоле хочется убивать и мстить всем. Вспомним последние события этих дней. Помнишь эту знаменитую кражу? И здесь не обошлось без меня. Я просто хотела проучить Серёгу и Игоря, они оба строили из себя крутых парней, но что было бы, когда на них с обвинениями накинулся весь класс? Пришлось повозиться с ключами и электричеством, и если бы Игоря не было в школе, никто бы даже не подумал на меня.
— Ты с ума сошла?! Ты понимаешь, что я из-за тебя чуть друга не потерял! Я его предал, чтобы тебя выгородить, а ты всего лишь хотела потешить своё самолюбие и подставить Серёгу?!
— Я хотела, чтобы они хоть раз оказались на моём месте. Они должны были хоть раз почувствовать то, что чувствую я. А ты, ты такой же как и все они. Трус несчастный! Я заставлю тебя страдать!
Её слова вылетали из горла криком. Всё это жутко долго сидело у неё внутри и теперь рвалось на волю.
— За что? Ты хочешь, чтобы все вокруг мучились так же, как ты?
Я всё ещё хотел её спасти.
— Ты хоть знаешь сколько боли они мне причинили?!
— А ты на боль отвечаешь болью?
— Пусть поймут, как прогнили их души!
Всё смешалось. Ветер, обжигающе холодный, пробирающий до костей, совсем не мог остудить мою разгорячённую голову и сердце, которое каждым ударом будто желало пробить дыру в моей груди. Вероника сидела, уткнув лицо в колени, и рыдала. Лунный свет падал на её волосы, которые теперь мне казались прозрачными, а кожа потеряла все краски и стала мертвецки-белой. Теперь я понял, почему Толик при нашей первой встрече назвал Нику призраком. Она действительна больше не жила с того дня, когда погибла Яна. Она — мёртвая душа.
— Почему ты никогда не просила у кого-то помощи? Одноклассники тебя два года избивали, и никто этого не заметил? Почему ты не обратилась в полицию?
— А смысл? Придёт дяденька инспектор, скажет ребятам: «Не делайте так больше», они головками покивают, на этом и разойдутся. Что я — племянница простого учителя математики, могу сделать против детей директоров или сотрудников полиции? Ты не знал, но отец Серёги в МВД работает. Глупо говорить о какой-то справедливости. Не хочу об этом, ничего уже не изменишь. У меня нет теперь другого пути, только вперёд. Ребята говорили, что мне самое место в аду. Может, Яна была права, летать — это здорово? Проверим.
Ника встала в полный рост. Она уже порядком замёрзла, но закрывать окно не собиралась. Она просто шагнула вперёд и исчезла внизу. Я рванул к окну, прошло всего лишь несколько секунд, но было поздно, Вероника лежала на снегу без движения. Я услышал чьи-то шаги за спиной. Это был Толик. Он тоже подошёл к окну и взглянул вниз.
— Мать твою, ты что тут делаешь? — закричал я на него. Он не реагировал. Я хорошенько хлестанул его по лицу. — И даже не смей думать, будто бы это я её выкинул!
— Да успокойся, я всё сам видел, — наконец пробормотал он, — бежим вниз, нужно звать взрослых, может, она ещё живая!
Я плохо помню, что было позже, происходящее напоминало кошмар. Мы со всех ног бежали с Толиком по коридору и ворвались в зал. Включился свет, после смутных объяснений Гордеева стали раздаваться удивлённые возгласы и крики ужаса. Поток людей хлынул из школы на улицу, забирая и нас с собой. Пётр Андреевич, увидев Веронику, кинулся к ней. Он кричал, звал на помощь и никак не мог поверить в то, что его любимой племянницы больше нет. Раздался душераздирающий рёв сирен. Меня окружило множество людей, они пытались добиться, что произошло, но я был на грани обморока и сам ничего не понимал. Если бы не Толик, который вцепился в рукав моей куртки и крепко держал меня, не отпуская ни на минуту, я бы точно где-нибудь рухнул. Все бегали и суетились вокруг Ники, а ей уже было всё равно. Я боялся посмотреть на неё. Боялся увидеть это испуганное лицо и глаза, в которых навсегда останется боль и слёзы. Школа пустела с каждой минутой, напуганные подростки бежали домой, учителя возились с убитым горем математиком, а потом все уехали в больницу. Спустя два часа всё полностью стихло. На холодном крыльце прямо на ступеньках остались сидеть я, Толик, Серёга и Артём. Мы пили остатки водки. Да, на наших глазах умер человек, а мы просто сидели и пили.