— Как ты оказался в кабинете? — спросил я у Толика. Он помолчал, пытаясь собраться с мыслями.
— У меня сигареты закончились, — признался он и стал искать по карманам зажигалку, — а в кабинете физики рядом с вольтметром и электрофорной машиной оставалась последняя пачка. Вот я и пополз потихоньку туда, но там у вас такие страсти начались, я решил у стеночки на полу посидеть, посмотреть.
— И долго ты там сидел?
— Ну, как ты ей признался, что она тебе нравится, с того момента я зашёл.
— То-есть, ты всё слышал, что она про тебя говорила, сидел и молчал?!
— Молчал бы ты! Ты там сам подвис, а я и вовсе офигел!
Парни закурили. Курил даже ботаник Артём, но нас это нисколько не удивило. Я сидел и не чувствовал ничего, будто меня самого выкинули из окна, выпотрошили все органы и оставили в таком состоянии.
— Какое всё-таки странное место школа, — задумчиво произнёс Артём и затушил сигарету, — школа учит нас говорить грамотно и красиво, но именно здесь мы чаще всего употребляем маты. Школа учит нас здоровому образу жизни, а мы напиваемся здесь и со спокойной душой прячем в кабинетах сигареты. Школа учит нас помогать друг другу в трудную минуту, а мы готовы передушить своих одноклассников. Школа уверяет, что после нас ждёт светлое будущее и счастливая жизнь, а в итоге это уже второе убийство в нашем классе…
— Так, всё, Кузе больше не наливать, — сказал всем Серёга и выкинул в урну пустую бутылку, — а то у него в башке вместо мозгов уже какой-то кисель.
— Не знаю, как по мне, так он прав, — проговорил Гордеев и поёжился. Было холодно. Серёга лишь усмехнулся. Мы не спеша побрели домой, размышляя о том, что-же будет дальше.
После всего произошедшего Пётр Андреевич уволился из школы и уехал из города. Обеспокоенные родители пожелали установить, как всё было на самом деле и вновь начались эти ужасные расследования. Дело Яны Кравченко вновь возбудили и в ходе расследования выяснили, что Вероника не выкидывала её из окна, девочка просто оступилась на подоконнике. По школе долго ходили разные слухи о том, что Вероника после смерти подруги считала себя настолько виноватой, что её психика серьёзно пошатнулась, поэтому решила, что это она выкинула Яну, а постоянные унижения со стороны одноклассников окончательно подвели дело к такому концу. В наш класс несколько раз приходил участковый инспектор по делам несовершеннолетних и проводил воспитательные беседы, ведь на нас всех, по сути, лежала одна статья — доведение до самоубийства. До самого окончания школы с нами жила эта ужасная история, которая оставила след в душе каждого.
В тот вечер в день её смерти, возвращаясь домой, я думал о многом. Я не знал, как мне жить теперь дальше, ведь Ника стала, в какой-то степени, смыслом моей жизни. И что делать человеку, когда этот смысл умирает прямо на его глазах?
Я всё ещё любил её. Ника — девочка-Никто — сумела проколотить такую огромную дыру в моей душе, какую я и представить себе не мог. Во мне навсегда поселилась бездна.
Я представил, как через много лет, когда закончу школу и институт, когда съеду от родителей и уже сам стану папой и мужем, после долгого трудового дня я вернусь к себе домой, и там меня встретят дети и жена. Любопытные малыши спросят меня однажды.
— Папа, а когда ты впервые влюбился?
Я улыбнусь и вспомню тот день в школе, тот проливной дождь, под который я попал и жутко промок.
— Мне было лет пятнадцать тогда. Мы с родителями только переехали в тот серый и неприметный городок.
— А как её звали?
Я с некой грустью всё-же им отвечу.
— Её звали Никто.