— Что за чушь?! — Пётр Андреевич был ни то, что удивлён моим предположением, он, скорее, был очень недоволен, что я мог такое подумать. Я не знал, что ответить и моё молчание было принято как согласие с версией Толика. Удальцов нервно заходил по классу, он был раздражён.
— О, Господи, ну почему этим глупейшим детским россказням верят больше, чем суровым фактам? Моя племянница Вероника не выталкивала из окна Яну. Из-за этого происшествия мою бедную Нику затравили эти шакалы-одноклассники! Ужасные дети!
Пётр Андреевич попытался взять себя в руки и, как любят это делать преподаватели, продолжил вести урок, будто ничего не произошло. Однако записи его постоянно путались, улыбка больше напоминала жалкую гримасу, да и, проверяя моё решение, он не заметил пару очевидных ошибок. Я решил, что позаниматься нормально сегодня не выйдет и, сославшись на важные дела, поспешил уйти, оставив учителя наедине со своими мыслями. Закрыв за собой дверь, я лицом к лицу столкнулся с Вероникой. Вид у неё был очень уставший и измученный. Всего лишь несколько секунд назад она точно хотела зайти в кабинет, но моё неожиданное появление тут же изменило её планы. Стараясь не смотреть на меня, она развернулась и пошла по коридору. Я тоже пошёл, но в противоположную сторону. Не хочет со мной разговаривать, и не надо.
Если бы было всё так просто.
Остановился. Стоя спиной к Веронике, я спросил, будто в пустоту.
— Почему ты меня избегаешь? Я единственный, кто ничего плохого тебе не сделал.
Я услышал, как её шаги оборвались. Обернувшись, я увидел её, стоящую ко мне спиной.
— Потому что так будет лучше для всех, в том числе и для тебя, — сказала она и поспешила к выходу.
Я остался в пустом коридоре один. Лишь когда тяжёлая дверь, потревоженная Вероникой, гулко стукнув об порог, вернулась в покой, я будто отмер и тоже зашагал к выходу. На душе было паршиво. Ещё и этот дурацкий дождь! Возвращаясь домой, я вновь промок. Дома была бабушка и мама. Услышав, что я вернулся, они вышли в коридор встречать меня.
— Ну что, Лёша, как день прошёл? Как тебе новая школа, успел уже с одноклассниками познакомиться? — мама, как всегда в своём репертуаре, накинулась на меня с расспросами.
— Слишком много вопросов, мам, давай не сейчас, — сухо пробормотал я, лишь бы от меня отвязались поскорей. Не то чтобы я был таким гадом, который не любил своих родителей, просто их заботы и контроля порой становиться слишком много. Это ужасно раздражает, чувствуешь себя не пятнадцатилетним парнем, а мелким двухлетним малышом, который только-только научился ходить и говорить. Устал. Поскорее сняв вымокшую куртку, я поспешил уйти к себе в комнату. Бабушка пыталась пробраться ко мне и поговорить «Как взрослые серьёзные люди», но я закрыл свою дверь на ключ.
Я лёг на свою кровать и прикрыл глаза. В голове кавардак. За стенкой были слышна тихая ругань мамы и бабушки. Что они там выясняют? Кажется, бабушка в очередной раз говорит, что мама плохо меня воспитывает, и её пренебрежительное отношение приведёт меня к плохой компании. Ну, ничего нового. Хорошо, что отец на работе. Вот он бы не стал тихо рассуждать о мерах воспитания, он бы просто вынес дверь, а заодно и мой мозг своими трёхчасовыми нравоучительными речами. Но не будем об этом. Были у меня мысли поважнее семейных распрей. Школа — это всегда так волнительно, а первый день и вовсе запоминается надолго. Из головы никак не шла эта история о Веронике и Яне. Что-то здесь было не так. Я склонен был верить словам старших, поэтому ни в коем случае не считал Нику убийцей. Но меня сбивал с толку рассказ Толика. Не похоже было, что он придумал всё это. Тогда я вообще ничего не понимаю. То, с какой яростью в глазах добродушный Толик рассказывал про Никто, наталкивало на мысли, что Веронике за эти два года пришлось много чего пережить. Представь, ты для людей Никто, безымянная вещь, живой призрак. Тебя считают убийцей, и от этого никуда не скрыться, не убежать. Страшно.
Уйдя в свои мысли, я и не заметил, как заснул, а проснулся только под утро следующего дня. Дома у нас было небольшое правило: никто из членов семьи не разговаривал со мной по утрам. Утром я, обычно, всегда злой и, чтобы не наговорить родителям глупостей, мы договорились о молчании. Но сегодня был, похоже, вообще не мой день, потому что, когда я зашёл на кухню, чтобы позавтракать, я увидел — всё семейство ожидало меня с очень важным видом. Папа за столом читал газету, мама суетилась у плиты, а бабушка сидела в кресле и, с укором поглядывая на невестку, строила грандиозные планы по захвату человечества. Мысленно послав всё к чертям, я поплёлся наливать себе чай.