Но надежды оказались тщетны. Возможность сбежать так и не появилась, а вот организм её настолько сильно требовал сна, что на третий вечер, едва девушку сняли с лошади и прислонили к дереву, как она сразу отключилась…
***
Очнулась Шайнара от того, что кто-то взял её пальцами за подбородок. Она открыла глаза и увидела перед собой всё того же толстяка с бородавкой на лице. Девушка сжала ладони и с облегчением почувствовала, что костяная заточка на месте, и никто её не обнаружил, пока она спала.
В этот раз толстяк был пьян сильнее прежнего. Его пухлый слюнявый рот находился так близко, что Шайнару передёрнуло от отвращения.
– Кажется, она не хочет тебя, Бром! – захохотал у него за спиной другой солдат.
– Захочет… – ответил Бром заплетающимся языком и двумя руками попытался разорвать одежду на груди девушки. Но крепкая ткань не поддалась пьяному толстяку с первого раза, и Шайнара с силой оттолкнула его. Тот не удержался на ногах и плюхнулся на попу.
Солдаты загоготали.
Шайнара отчаянно крутила головой по сторонам. Как она могла отключиться и потерять контроль над ситуацией?! Где Рогул?!
Варна нигде не было видно, зато четверо солдат стояли полукругом позади Брома, и подначивали его задорными выкриками. Глаза их горели, а распалённые вином тела жаждали удовлетворения.
– Ах ты, шорва! – толстяк с бородавкой снова полез к девушке, осыпая её увесистыми хлопками по щекам.
Шайнара закрывалась связанными руками, но не делала попыток ударить в ответ: она не хотела выдавать наличие у себя заточки. Ей ничего не стоило убить Брома прямо сейчас, вогнав ему в шею своё тайное оружие. Но эта судьба предназначалось Рогулу. Она Тень Ордена и главное для неё – исполнить приговор.
От группы солдат отделился высокий жилистый мужчина с колючим взглядом и тонкими изогнутыми в кривой усмешке губами. Он оттолкнул Брома смачным пинком под зад:
– Ты слишком долго с ней возишься, – бросил он толстяку и грубо поднял Шайнару на ноги. – Парни уже заждались.
– Я первый… – начал Бром, пытаясь подняться, но его снова откинули.
Двое солдат сбросили с себя пояса с оружием и тоже приблизились к девушке. Шайнара стала вырываться, но шесть сильных мужских рук легко удерживали девичье тело. Они не церемонились с её одеждой. Послышался треск разрываемой ткани…
– Что здесь происходит? – раздался голос Рогула. Он восседал на коне и смотрел на солдат сверху вниз.
Те отпустили свою жертву и встали по стойке «смирно». Все, кроме одного – того, который отобрал девушку у толстяка.
– Парни устали и хотят развлечься, – небрежно бросил этот солдат варну.
Рогул спешился. Его взгляд скользнул по надорванной на груди девушки одежде, которую та наскоро запахнула, едва её отпустили.
– Ты не был таким смелым, Керк, когда у неё в руках был меч, – сухо заметил варн и обвёл всех взглядом. – Она нужна нам невредимой. Кто её тронет, будет иметь дело со мной.
– Мортан тебя подери, Рогул! – злобно ощерился Керк. – Из-за неё мы все стали изгоями. Стриф и Кюр мертвы. Мы можем хотя бы отомстить за них? Пустим эту шорву по кругу разок, ничего с ней не случится!
Рогул подошёл к нему вплотную.
– Ты стал слишком много разговаривать, Керк… – угрожающе произнёс он.
– Мы давно уже не на службе, – вызывающе отозвался тот. – Какого хадриса, ты всё ещё считаешь себя командующим?!
Рогул отступил, согласно кивнул и отвернулся, а потом с разворота ударил Керка в челюсть. Тот растянулся на земле, варн налетел на него и принялся избивать кулаками, пока у солдата лицо не превратилось в одно кровавое месиво.
Рогул поднялся.
– Есть ещё недовольные? – обратился он к остальным, нарочито пнув Керка в бок.
Солдаты угрюмо взирали на расправу и молчали. Рогул посадил девушку обратно под дерево, и все занялись своими делами. Но Шайнара видела, что, когда Керк очнулся, он переговорил с некоторыми из своих дружков, и те стали украдкой бросать то на варна, то на неё враждебные взгляды.
А ночью Рогул отправил караульного спать, сказав, что сам побудет на страже. Но когда в лагере воцарилась тишина, и со всех сторон послышался мерный храп, варн подошёл к девушке и поднял её на ноги.
– Не шуми, – приказал он тихо и повёл её к лошадям.
Животные паслись, освобождённые на ночь от сёдел и поклажи. И только Бурст не распрягался хозяином с того момента, как вернулся. Рогул запрыгнул в седло и, усадив пленницу перед собой, покинул спящий лагерь.