Тишина стала ещё выразительней. Варны переглядывались в удивлении и нарастающем возбуждении.
Дастар расстегнул ременную петлю и освободил руку девушки. Однако слова Вождя Всех Ухтюгов ещё не дошли до неё. Она по-прежнему стояла на коленях и даже не осознавала, что руки Дастара снимают с неё ошейник… И только когда налетевший ветерок приятным холодком обдал кожу на её шее, столько времени разъедаемую от жары и пота под толстой полоской ошейника, девушка лихорадочно схватила ртом воздух.
– Миртанка, ты билась за наш народ, как никто другой, – провозгласил Ара'Ченгорг. – И я дарую тебе свободу!
Дастар поднял ошеломлённую девушку на ноги.
– Ты можешь снять платок, – шепнул он.
Шайнара огляделась, и всё ещё не веря в происходящее, подняла руку и медленно стянула с головы платок. Волосы каштановым водопадом рассыпались по плечам.
– Волчья Сестра…– раздалось в толпе.
– Волчья Сестра! – подхватил кто-то.
– Волчья Сестра! Волчья Сестра! Волчья Сестра! – начали скандировать варны со всех сторон.
От толпы отделился Арджай и приблизился к девушке.
– Волчья Сестра, – повторил он следом за всеми и положил правую руку ей на левое плечо, – я в долгу перед тобой. Позови меня, и я приду и буду биться за тебя.
Шайнара почувствовала, как слёзы наворачиваются на глаза и опустила веки. А когда подняла их вновь, увидела, что тем на холм взобрался человек, который вёл за собой вороного жеребца с рыжей гривой. Точно такой же конь был у Рогула…
– Волчья Сестра, – обратился к Шайнаре Ара'Ченгор по её новому прозвищу, – прими от нас этот дар, – он указал на жеребца. – Его зовут Изир, что означает «быстрее ветра». И он заслуживает это имя. Пусть он несёт тебя по Великим Равнинам, куда ты пожелаешь! Но знай, отныне мой ухтюг – твой дом.
Всё ещё потрясённая, Шайнара смотрела то на великолепного коня, то на варнов, выкрикивающих её новое прозвище, то на вождя, то на Дастара, и не верила, что всё это происходит с ней. А в стороне стоял старик. Он трепал раздвоенную бородку и с удивлением разглядывал девушку с распущенными каштановыми волосами. Никто и не заметил, как в ухтюг вернулся анахис…
Глава пятая. Тени прошлого
Морлав Тейн стоял на телеге и передавал Шайнаре большие и маленькие тюки, набитые медной посудой, украшениями, выделанными шкурками, одеялами и добротной обувью. Были здесь и кувшины с хмельным напитком и пачки вяленого мяса. Варны из отдалённых ухтюгов всегда щедро благодарили анахиса за лечение – он никогда не возвращался с пустыми руками.
Шайнара переносила всё это добро в ухту и, вернувшись как-то за очередным тюком, поделилась с Магистром тем, что тревожило её уже несколько месяцев.
– У Пламенной Горы стоит Орден, – сказала она.
– Я видел.
– Зачем они здесь?
– Пока не знаю. Но скоро выясню, – старик передал девушке толстую шкуру с дорогим пятнистым мехом, скрученную в рулон. – Это тебе. Я ещё не поблагодарил тебя за Дору…
Шайнара одёрнула руки, уже было протянутые за шкурой:
– Морлав Тейн, не смейте! Я обязана вам жизнью!
– Но ты не очень-то и хотела тогда жить, – старик всё равно всучил девушке рулон. – Может, хоть теперь расскажешь, что привело тебя сюда?
Шайнара опустила глаза и отрицательно покачала головой.
– Ну, хорошо. В любом случае, теперь ты одна из них. Тебе больше не нужна моя защита. Варны приняли тебя, как равную. И поверь, тебе ещё понравится здесь.
Морлав Тейн непринуждённо спрыгнул с телеги. Шайнара всегда удивлялась, как, не смотря на почтительный возраст, ему удавалось сохранить в теле такую лёгкость и подвижность. Магистр взял последний тюк и уже собирался направиться в свою ухту, как девушка произнесла:
– Я не могу здесь больше оставаться…
Морлав Тейн удивлённо повернулся к ней.
– Но это единственное место, где ты можешь быть в безопасности.
– Я не ищу безопасности. Варны достойный народ. Но я не заслуживаю их доверия. И не хочу быть одной из них.
Глаза анахиса сузились, зрачки превратились в две маленькие колючие точки, взгляд заскользил по девушке сверху вниз и обратно.
– Я не понимаю тебя, Шайнара.
– Я сама не понимаю себя…
***
Розовато-фиолетовая полоса протянулась по небу, которое так и не потемнело в эту ночь до конца. А Шайнара уже сходила к Доре и попрощалась с ней. Дочь Морлава Тейна тоже недоумевала, почему её подруга хочет покинуть ухтюг, особенно теперь, когда та больше не калахари. Дора обожала своего Арджая, ждала от него ребёнка и искренне считала, что лучшей доли для миртанки и быть не может. Шайнара ничего ей не объясняла, лишь молча улыбалась и кивала в такт её рассуждениям, но, вернувшись в свою ухту, то так и не легла спать, а зажгла светильник и стала сшивать подаренную Морлавом Тейном шкуру в мешок.