Мортан учил, что жароносные умирают, но возрождаются среди обычных людей вновь и вновь. И чтобы остановить это, надо выжигать их семя до того, как они передадут его женщине. Шайнара всегда жадно внимала этим речам. Здесь, под Куполом, только Чернокровники могли отличить ложь от правды и оградить людей от опасного влияния жароносных. Это знал каждый охотник…
Шайнара стояла перед помостом. Жароносный, которого она привела в этот раз, был ненамного старше неё самой. Но как же долго она выслеживала его! В какой-то момент ей даже показалось, что он знал о ней…
Знал, но всё равно пришёл туда, где она устроила на него западню. И он даже не выпустил огненные крылья, сражаться с которыми девушка обучалась у Чернокровников несколько лет. Он просто сдался ей, позволив наложить на спину печать, сдерживающую его силу. Вот так. Без боя. И это было странно…
Шайнара в пещере, ведомая Духом Ушедшей Тени, понимала и чувствовала всё, что знала и испытывала охотница, стоявшая перед помостом: все её внутренние сомнения и тайные признания самой себе в том, что жароносные больше не вызывают у неё ненависти, лишь холодное равнодушие. Вот только Мортан и остальные Чернокровники знать об этом не должны…
На помост поднялся палач. Он отпустил несколько грязных шуточек и артистично поинтересовался у толпы, хотят ли люди видеть лица преступников? Толпа ответила бурным восторгом, и палач стал снимать мешки с голов приговорённых…
Шайнара в пещере напряжённо замерла. Смутное предчувствие тугой волной прокатилось по её телу и камнем застыло в ногах…
Палач поджёг хворост. Огонь зашумел и затрещал, набирая силу. Люди вокруг помоста ликовали. Они выкрикивали ругательства и насмешки. И лишь лучшая охотница Мортана отделилась от остальных и отстранённо наблюдала за происходящим. Со своего места она хорошо видела лицо жароносного нелюдя, пойманного лично ею…
И Шайнара в пещере тоже видела его: в новом облике, но всё с теми же карими глазами… Она чувствовала Карлема сердцем охотницы – сердцем, в котором не было ненависти, но и не было любви. Шайнара у помоста смотрела на сожжение кареглазого нелюдя со спокойным равнодушием, а Шайнара в пещере не находила себе места.
Видение полностью поглотило её, заменив собой окружающую явь. Девушка пыталась прекратить его. Она билась затылком о стену, трясла головой и зажмуривалась, но образы не исчезали, а, наоборот, становились только ярче и сильнее. Дух Ушедшей Тени безжалостно соединял её с духом охотницы, и Шайнара ревела навзрыд, видя сквозь огонь пылающей на полу старухи – огонь от сожжения на помосте Карлема. Она слышала его предсмертные крики, и кричала вместе с ним во весь голос. Внутри у неё всё ломалось, и сердце захлёбывалось от боли. Но только когда она сдалась и прекратила сопротивляться видению, оно исчезло…
Выжженная и опустошённая изнутри, Шайнара сидела на полу кельи, а Дух Ушедшей Тени вёл её дальше. Ещё глубже. В ещё более раннее…
Грязный и раздетый по пояс мальчик прятался в вывороченных корнях дерева. Между его бледных лопаток, неестественно раздвинутых в разные стороны, торчал нарост.
– Урод! Где ты, урод? – кричали люди, бегая по лесу и высвечивая кусты факелами. – Покажись! Тебе всё равно не спрятаться от нас!
Она увидела его первой, и сердце её радостно забилось. Попался, уродец! Мальчик сидел к ней спиной и держал в руках морвийскую лилию. Может, он хотел утолить ею голод. Глупец, он, видимо, и не знал, что цветок ядовит…
Она осторожно подкрадывалась к беглецу. Конечно, можно было просто позвать отца и братьев, перекликающихся неподалёку, но ей так хотелось самой разобраться с этим уродцем. Её нисколько не беспокоило, что он был старше неё и, возможно, сильнее.
Она оглянулась вокруг. Под ногами валялся большой серый камень со сколом. Да! Отец будет гордиться своей дочуркой и перестанет называть её малышкой. Какая она малышка?! Ей уже семь лет!
Она подняла маленькими ручками огромный камень над головой и двинулась к притаившемуся среди корней мальчику…
Шайнара в пещере вцепилась пальцами в каменный выступ у пола и тряслась мелкой дрожью, но больше не пыталась уйти от видения. Она поняла, что должна испить эту чашу полностью. Ведь та девочка – это тоже она. Глупая, ограниченная, полная неприятия к чужим и непохожим. Может, и не её вина, что она родилась среди таких же людей, но камень, который она сейчас несла над головой, был только её выбором…