Езда в остров Любви

Когда любовь чье сердце двумъ краснымъ вручаетъ,
о коль тотъ во все время въ безчасти бываетъ!
У сердца любви вкупѣ къ обѣимъ есть много,
а къ одной каждой весма у него убого.

Я тогда незналъ какъ быть, и какъ жить; такъ же и немню я, чтобъ я могъ когда намѣреніе какое воспріять, ежели бы въ единъ изъ тѣхъ дней одна женщина со мной невстрѣтилась.

Сія жена весма была краевого лица; станомъ и величавостію своею походила на богиню, и отъ все я ея персоны изходило сіяніе, которое ослѣпляло очи. Я толко литъ оную увидѣлъ, то я такъ великое къ неи почтеніе на сердцѣ моемъ почювствовалъ, что я немогъ никакимъ яспособомъ оного къ неи неимѣть. Тогда она повышая свои гласъ слѣдующее мнѣ говорила:

Выди ТИРСИСЪ отсюду, пора любовь кинуть:
доволно и долго здѣ въ любви моглъ ты гінуть.
Не въ семъ то островѣ, гдѣ мысль быватъ уныла,
находится честь, что всѣмъ добрымъ людемъ мила.
Нада любить было: Любовь учитъ жити,
той огнь безъ свѣта въ сердцѣ невозможетъ быти.
Но уже, ТИРСИСЪ, за мной слѣдовать есть время,
и знаи что мое сличье не отъ смертна племя.

Сія слова будучи произнесены съ повелѣніемъ проникнули даже до самыя глубины сердца моего. Тогда я покраснѣлъ весь съ стыда тотъ часъ литъ увидѣлъ состояніе, въ которомъ я себя находилъ. И въ тожъ самое время такъ я влюбился въ СЛАВУ (ибо то она была) что воспріявъ намѣреніе слѣдовать за нею вышелъ я немедленно изъ НЕРАЗРѢШИМОСТИ. Съ начала самого, сердце мое имѣло нѣсколко трудности привыкнуть къ сеи премѣнѣ; и того ради надлежало слѣдующее ему говорить не по одинъ разъ:

Некажи болше моей днесь памяти слабкои
что невозможно въ свѣтѣ жить безъ любви сладкой,
Некажи, мое сердце, надобно чтобъ СЛАВА,
болше тысячи ФИЛИСЪ возъимѣла права.
Ступай, и непротився куды ведетъ тая:
сеи любви не можетъ быть лучше иная.
Ты выгратъ сеи премѣнои: СЛАВА паче красна,
нежель сто АМИНТЪ, ІРИСЪ, СИЛВІИ, и всѣмъ ясна.

Тако слѣдуя за СЛАВОЮ прибылъ я на берегъ острова ЛЮБВИ. Тамо паки я увидѣлъ гуляющихъ всѣхъ красотъ, всѣхъ сладостей, всѣхъ прикрасъ, и всѣхъ статей, которыя уже тогда меня немогли, хотя и много старалися прелстить. Тамо увидѣлся я паки и съ РАЗУМОМЪ, у которого я весма просилъ прощенія, для того что я непослушалъ его совѣта входя въ островъ ЛЮБВИ, онъ меня принялъ очюнь благопріятно, и видя что я имѣлъ намѣреніе выѣхать оттуду, на это далъ мнѣ и судно.

Я немогу вамъ сказать что я вышелъ не смотря съ охотой, такъ же и съ нѣкоторою болѣзнію на мѣста, въ которыхъ, хотя и много я имѣлъ нещастія, но однако болше сладкого и веселаго препроводилъ времяни. Но по прошествіи сего перваго моего устремленія неімѣлъ я о томъ нирадостного чювствія ниже печалного. И тако простился я съ ЛЮБОВІЮ на всегда.

Простите вы нынѣ всѣ, хороши! пригожи!
вашъ плѣнникъ я долго былъ, и навашемъ ложи.
Вы мною владѣли всѣ, но безъ всяка права;
вы вездѣ всему миру велика отрава!
Простите вы нынѣ всѣ; любить неимѣю:
зная что есть любовь, ту ненавидѣть смѣю.
Всѣ наши въ неи похоти во всемъ безконечны,
а въ сластѣхъ ея муки пребезчеловѣчны,
Хотя много радости та всѣмъ обѣщаетъ,
но чрезъ свои потѣхи всѣхъ она прелщаетъ.

Наше плаваніе отъ самого острова даже до сего мѣста, весма было благополучно; плитъ вышелъ я изъ судна моего на землю, то тотчасъ сталъ писать къ вамъ, любезный мои ЛИЦИДА, сіе писмо, чрезъ которое дабы вамъ объявить состояніе моего сердца, въ каковомъ оно нынѣ находится, то есть:

Я уже нынѣ нелюблю, какъ похвалбу красну:
она толко заняла мою душу власну.
          Я изъ памяти изгналъ
          всѣхъ моихъ нынѣ ФІЛІСЪ
          и яко бы я незналъ ни
          АМИНТЪ ниже ІРИСЪ