500 единиц хитпойнтов! Маг, в общем-то расщедрился на внушительную сильфиду. Огонь снес ей всего процентов десять жизни, несмотря на ее неустойчивость к этой стихии. Причем проявилась она лишь на миг, в момент удара. Он попросту знал, куда смотреть, поэтому успел увидеть цифры. К сожалению, и регенерация у нее оказалась неплохой. Здоровье магического существа к следующему его удару полностью восстановилось. После этого был лишь один путь — медленно и кропотливо копить ману, для природных маломощных заклинаний огня, которые вмонтированы в структуру тела, которые тюремщики изъять не смогли.
Пришлось тогда изрядно повозиться, сначала высвистывая свою прозрачную стрекозу. Селеста прилетела, но долго не могла сообразить, как отрывать листья с деревьев и подносить их в зону действия «тлена». Откусывать ветки стрекозу, не приспособленную к этому, он так и не смог заставить. К тому же она быстро проголодалась и улетела охотиться.
Хорошо хоть уровень прокачки «дрессировки» позволил остановить ее «одичание» на 50 % Впрочем, пет слушался плохо, игнорируя часть приказов. Так на его приказ «принести оводов или слепней», она повиновалась, но толка от этого не было, поскольку вместо того чтобы подпихнуть их ближе погрузив в воздушный вихрь заклинания, что они могли попасть в камеру, глупое насекомое просто рефлекторно откусывало им головы.
Так что даже попробовать пробиться ими сквозь защиту не удавалось. Тело же самой стрекозы воздух так же отшвыривал. Конечно, мощная стрекоза, привыкшая бороться с воздушными потоками, может и смогла бы, да вот только заключение добавляло еще проблему. Слишком узка для стрекозы решетка, и нет у окошка подоконника. Она попросту не выруливала, чтоб сманеврировав шмыгнуть в камеру.
В общем с использованием насекомых пришлось повременить. Огонь и снести сильфиду, прежде всего. Да молясь Ллос, что на ней нет какого-нибудь сторожевого заклинания, и Иеронимус тут же не появится восстановить защиту. Отбрасывая эти мысли Корхан упорно, час за часом гонял Селесту за листвой, одновременно осматривая через ее глаза окрестности. И вот когда уже практически накопил маны… Ввалилась эта бестолковая дура, любопытствующая «за эльфа».
Ожившие в углу цепи оказались пренеприятным сюрпризом. Корхан и глазом не успел моргнуть, как ударился спиной о камень стены, притянутый ими, а эта придворная с растопыренными коровьими глазами, только ресницами хлопала…
От воспоминания о потерянном времени и усилий он аж зашипел. И нет, на ней не было ничего ни хлопкового, ни деревянного с собой… Да еще кормить похоже его здесь никто не собирался. А то можно было бы выжать немного маны из растительной пищи. Видимо алгоритм заключения учитывал тот факт, что он игрок и питание ему не обязательно. Убивать игрока бесполезно, а вот изолировать и лишить подпитки маны — самое действенное средство.
Видимо еще, поэтому поместили его не в подземелье, а на верхние этажи тюремного бастиона. В этом был резон. Вероятнее всего внизу где-то поблизости проходили корни деревьев. (или местные опасались этого) А из крупных живых деревьев он мог аккуратно тянуть ману, давая им время восстановиться, довольно таки быстро. С маной же князь темных эльфов пятьдесят пятого уровня мог доставить местным изрядно хлопот.
Корхан скрипнул зубами, но заставил себя выпрямиться.
− Надо продолжать, − сказал он и звонко шлепнул себя по щеке, так что мотнулась голова. Однако на этот раз, едва он нащупал сознанием Селесту, носящуюся прозрачной тенью над домами города, как в коридоре послышались голоса. Среди них его чуткое ухо уловило женский и он обреченно вспомнил слова Александра, что де у фрейлены той первый поход и его ледяное презрение лишь возбудили еще большее любопытство.
− Так, собраться, Макс… Собраться. Подумать, как использовать этот ресурс. Не психовать как в прошлый раз, да и не о чем психовать. Маны все равно еще нет.
Глава 5
Чуткое ухо дроу, приникшего к двери, фиксировало каждый грохочущий шаг бронированного сапога по камням тюремного коридора. Сквозь их характерное лязганье различался цокот каблуков фрейлины, что вынуждена была из-за длинного платья семенить. Возле входа в его камеру процессия остановилась и низкий грубый голос буркнул: