— В любом случае я все еще злодей, потому что я ем детей.
Линь Жань потянул его за рукав:
— Ты не плохой, это я ошибся.
Цзи Уси сжал подбородок Линь Жаня:
— После всего этого, фужэнь все еще боится меня?
Линь Жань:
— Я не боюсь.
Цзи Усе:
— Докажи это мужу.
Линь Жань замешкался:
— Как доказать?
Цзи Усе указал пальцем на свое лицо.
Линь Жань понимающе ткнул его пальцами.
Цзи Усе покосился на него:
— Прикидываешься дураком.
Линь Жань рассмеялся:
— Не-а.
Цзи Усе многозначительно улыбнулся и внезапно переключился на другую тему:
— Сегодня ты увидел достаточно?
Линь Жань:
— Достаточно.
Цзи Усе поднял его:
— Тогда мы возвращаемся. В следующий раз, пожалуйста, не забудь замолвить за меня словечко перед тестем. Муж еще слишком молод и не хочет быть обезглавлен.
Линь Жань торжественно пообещал:
— Хорошо.
А если начистоту, твой тесть больше не "тесть". Сейчас тебе, скорее всего, нужно изменить форму обращения на “теща”.
Таким образом, Цзи Усе проделал весь путь назад с Линь Жанем на руках, используя «навык легкого шага» (цингун), который занял около половины сичэня (1 час).
Линь Жань никак не мог сообразить, почему Основатель культа зла и глава Улинь жили по соседству? Разве это не выглядело, словно они специально напрашиваются на драку?
Цзи Усе опустил голову:
— О чем ты думаешь?
Линь Жань честно ответил:
— Вы живете слишком близко друг к другу.
Цзи Усе таинственно спросил:
— Угадай почему?
Линь Жань некоторое время думал:
— База культа расположена здесь, ее вряд ли можно переместить, но двор, где сейчас живет глава Улинь, выглядел очень простым. Он больше похож на временную базу, должно быть, это он преследует тебя.
Цзи Усе похвалил:
— Фужэнь действительно умен, а ты догадался, почему он преследует меня?
Линь Жань закатил глаза:
— Что ж еще, кроме как подоставать тебя? Только не говори мне, что он еще и тайно влюблен в тебя?
Цзи Усе счастливо улыбнулся:
— Ну, это трудно сказать.
Линь Жань серьезно сказал:
— Вы двое действительно странные. Если бы вы, ребята, просто поменялись местами, тогда все бы было правильно.
Цзи Усе улыбнулся и посмотрел на Линь Жаня, но ничего не сказал.
По спине Линь Жаня пробежались мурашки от такого взгляда:
— Что такое?
Цзи Усе неожиданно вернулся к режиму «заигрывания»:
— Фужэнь так красив, ты красивее, чем все те семнадцать наложниц на дальнем дворе.
Линь Жань усмехнулся, тайно ругая этого плейбоя.
— Подождите, пока вы не найдете девятнадцатого, тогда девятнадцатый станет самым привлекательным.
Глаза Цзи Усе вспыхнули и он внезапно сказал:
— Ты последний.
Линь Жань ответил без особого интереса:
— О.
Цзи Усе продолжал с глубокими чувствами:
— … А также первый.
Линь Жань был беспомощен:
— Ложь.
Цзи Усе не спорил с ним. Он только обнял Линь Жаня и лег с ним на кровать:
— Муж устал, давай отдыхать.
Какое-то время спустя Линь Жань неловко обнял его в ответ, а затем неожиданно спросил:
— Почему ты сказал, что я первый?
Цзи Усе был ошеломлен. Он слегка поднял голову и поцеловал Линь Жаня в щеку:
— Ты все еще пьешь уксус?
Линь Жань спрятался под одеялом:
— Не пью.
Цзи Усе погладил рукой по одеялу, под которым было мягкое место Линь Жаня:
— Тогда почему спрашиваешь?
Линь Жань был возмущен:
— Я просто хотел проверить, умеешь ли ты считать.
Цзи Усе лишь разочарованно охнул и больше не было слышно ни звука.
Линь Жань не мог спать, его мучил этот вопрос, пока он, наконец, не уснул посреди ночи. До этого он видел, как Цзи Усе сладко спал и почувствовал желание использовать подушку в качестве смертельного оружия.
Плейбой!
Тц!
Примечания:
[1] Твоя жена наблюдает за боем (观战) 1. смотреть состязания, болеть; 2. наблюдать за боем. На самом деле, это оскорбление, но его сложно перевести, поэтому оставляем пока так.
Глава 8: «Под прикрытием ты не лучше соленой рыбы!»
После обеда Линь Жань удовлетворенно лежал на стуле в павильоне на середине озера.
Цзи Усе старательно снимал виноградную кожицу и кормил Линь Жаня очищенными виноградинками одной за одной.
Линь Жань указал на гучжэн рядом с ними:
— Знаешь, как играть на цинь?
Цзи Усе кивнул:
— Естественно.
Линь Жань:
— Сыграй и дай мне послушать.
Цзи Усе ничуть не обрадовался:
— Фужэнь в самом деле начал всё больше и больше безобразничать.
Линь Жань обомлел от страха:
— Кто просил тебя запугивать меня в начале?
Цзи Усе вздохнул:
— Поэтому ты теперь каждый день катаешься на голове своего мужа и самоуправствуешь*?
*тиранишь
Линь Жань:
— Я просто люблю кататься*, ты ведь не против?
*помыкать тобой
Цзи Усе взглянул на него:
— Хорошо катаешься, как насчет того, чтобы на чем-нибудь еще покататься*?
*на мне
Линь Жань кинул в него виноградными косточками:
— Брысь!
Цзи Усе улыбнулся, вытер руку платком и сел возле цинь:
— Какую музыку фужэнь хочет послушать?
Линь Жань на какое-то время задумался и осознал, что тут он явно культурно неграмотен, поэтому бросил:
— Любую.
Цзи Усе задумался на миг, затем его десять длинных и тонких пальцев легли поверх струн. Музыка журчала словно текущая река, иногда она была спокойной, иногда звонкой. Весенний ветер кружился вместе с отзвуком нот, распространяя по озеру душистый аромат цветов.
К концу песни Линь Жань завороженно уставился на Цзи Усе и не сразу смог прийти в себя. Все, о чем он думал, было “мой муж играет на цинь”, еще и такой чертовски красивый! К сожалению, у него все еще есть семнадцать наложников на заднем дворе!
Цзи Усе помахал рукой перед лицом Линь Жаня с забавной улыбкой:
— Проснись, фужень.
Линь Жань сразу же напустил на себя строгий вид и серьезно оценил:
— Хорошо сыграно.
Цзи Усе пропел тихим голосом:
— «Есть один прекрасный человек, и ты его никогда не забудешь.
Если не вижу тебя целый день, нет мне покоя
Феникс парил в небе блуждая по всем четырем морям в поисках любимой...»
Эта песня называется «Фэн Цю Хуан*», фужэнь ее знает?
*Феникс (муж) ищет феникса (жену)
Линь Жань был толстокожим:
— Конечно.
Цзи Усе мягко произнес:
— Это песня о нас.
Линь Жань:
— О, я не смею претендовать, ведь есть еще семнадцать «фениксов».
Цзи Усе посмотрел на Линь Жаня. Он только улыбнулся и ничего не сказал.
Линь Жан в душе занервничал, ничего не сказав, он только и мог обмениваться растерянными взглядами с Цзи Усе. Он бы хотел услышать от Цзи Усе, что он единственный, но еще решил, что и так не может быть счастливее, чем сейчас.