А если сделать то же самое с желанием, если просто жить с ним – не отрицать его и не говорить: «Что мне делать с этим желанием? Оно настолько уродливое, настолько необузданное, настолько сильное», не давая ему названия, не присуждая какого-то символа, не закрывая его словом – тогда разве сохранится причина суматохи? Желание тогда будет чем-то таким, что нужно убрать, уничтожить? Мы хотим уничтожить его потому, что одно желание рвется действовать против другого, создавая конфликт, страдание и противоречие; и можно увидеть, как человек пытается убежать от этого постоянного конфликта. Так может ли человек осознать всю суть желания? Под сутью я подразумеваю не одно желание или множество желаний, но и общее качество желания как такового.
Почему человек не должен получать удовольствие?
Вы наблюдаете красивый закат, видите прекрасное дерево, реку с широким изгибом и стремительным движением или красивое лицо, и взгляд на все это приносит вам большое удовольствие, восхищение. Что же здесь не так? Мне кажется, дисбаланс и страдание начинаются тогда, когда то лицо, та река, то облако, та гора становятся памятью, тогда память требует непрерывности удовольствия; мы хотим, чтобы все это повторилось снова и снова. Все мы знаем это. Я не раз получал удовольствие от самых разных вещей, и вы не раз чувствовали восхищение. И все мы хотим, чтобы все это повторилось вновь. Не имеет значения, какое это удовольствие – сексуальное, артистическое, интеллектуальное или удовольствие совсем другого характера – мы желаем повторения, и я думаю, что именно тогда удовольствие начинает затемнять сознание и создавать ценности, являющиеся ложными, ненастоящими.
Что значит понять удовольствие, не пытаться избавиться от него – это слишком глупо. Никто не может избавиться от удовольствия. Но понимать природу и структуру удовольствия очень важно; ведь если жизнь – только удовольствие, если именно этого хочет каждый человек, тогда вместе с удовольствием придет страдание, замешательство, иллюзии, ложные ценности, создаваемые нами самими, и поэтому не может идти речи о ясности.
Здоровая, нормальная реакция
…Я должен узнать, почему желание имеет такую большую силу и потенцию в жизни. Это может быть правильным, а может и не быть правильным. Я должен узнать. Я вижу это так. Возникает какое-то желание, что есть реакция, здоровая, нормальная реакция; иначе я был бы мертвым. Я вижу красивую вещь и говорю: «Ей-Богу, я ее хочу». Если бы я не делал так, я был бы мертвым. Но в постоянном преследовании наших желаний есть боль. Вот моя проблема: боль там же, где и удовольствие. Я вижу красивую женщину, и она красива; было бы абсурдно сказать: «Нет, она некрасива». Это – факт. Но что придает удовольствию непрерывность, продолжение? Очевидно, мысль, думанье о нем…
Я думаю об удовольствии. Это больше не прямые отношения с объектом, являющимся желанным, но теперь мысль усиливает желание благодаря процессу непрерывного обдумывания, наличию образов, картин, идеи…
Мысль приходит и гласит. «Пожалуйста, вы должны получить это; это – рост; это важно; это неважно; это жизненно необходимо для вашей жизни; это не жизненно необходимо для вашей жизни».
Но я могу посмотреть на вещь и испытать желание и больше ничего без вмешательства мысли.
Смерть от мелочей
Вы когда-нибудь пробовали умереть от удовольствия добровольно, не принудительно? Обычно, когда приходит смерть, вы явно не хотите этого; смерть приходит и забирает вас; она – не добровольный акт, за исключением самоубийств. Но вы когда-нибудь пробовали умереть от чего-нибудь добровольно, легко, прочувствовав это ощущение отказа от удовольствия? Конечно, нет! В настоящее время ваши идеалы, ваши желания, ваши амбиции – все это определяет так называемый смысл существования. Жизнь – это проживание каждого дня, изобилие, целостность, отказ, а не ощущение значимости собственного «Я». Это просто абстракция ума. Если вы попробуете умереть от незначительных мелочей, то это достаточно хорошо. Просто до смерти прочувствовать маленькие удовольствия – с непринужденностью, с комфортом, с улыбкой – достаточно, для того чтобы вы увидели, что ваш разум способен к смерти от многих вещей, смерти как избавлению от воспоминаний. Машины берут на себя функции человеческой памяти – компьютеры, но человеческий разум – это нечто большее, чем просто механическая привычка к ассоциациям и памяти. Но это самое нечто большее невозможно, если разум не умирает, отказываясь от всего, что знает.
Теперь, чтобы увидеть правду всего этого, необходим молодой разум, разум, который не просто функционирует время от времени. Молодой разум умирает от всего. Истину можно увидеть только как, почувствовать правду только как? Вы можете не видеть все экстраординарное значение этого, огромной тонкости, красоты такой смерти, ее богатства, но, даже просто послушав то, что я говорю, вы посеете семя, и значение этих слов пустит корни – не только на поверхностном, сознательном уровне, но и через все подсознание