– Сегодня я точно буду танцевать! – шепнул художник, наклоняясь к Ивану.
«Чего это он передо мной отчитывается? Заговорщик нашёлся!» – подумал Ваня, теснее прижав к себе Ольгу.
– Полуночный вальс! – пролаял в жестяной рупор распорядитель с коротким чёрным галстуком на белой летней рубашке.
– Разрешите! – и, к вящему Ваниному восторгу, Ростислав Капитонов подхватил в объятия ту самую мечту целого города – Валечку Кузнецову. И повёл её, легко кружа, по краю мрамора. Следом за ним сорвался старший лейтенант, многие знакомые и сокурсники, и Степан с Таней. Только дети остались завидовать и есть мороженое. Ибо неписаный закон танцплощадки гласил: никого младше шестнадцати на танцплощадку не пускать. Иван медлил, потому что заметил на другом конце площадки едва узнанного им в гражданском Зайнуллу. И с тревогой ждал, подойдёт ли к нему Маруся. Та подошла, перебежав через всю площадку. И Зайнулла с чернокосой тоже, скорее обнимаясь, чем танцуя, соскользнули на белый круг. Здесь были все. Абсолютно все. И все танцевали.
Обыкновенно в это время, на вечерах танцевальной культуры и отдыха, оркестр играл «Память цветов», но сегодня отчегото был «Полуночный вальс». Ивану всегда он казался какимто лязгающим. Он даже снился ему последнее время в кошмарах.
Вот и сейчас – будто зубы лязгали при каждом шаге у Капитонова. А тот смотрел, улыбаясь, в удивлённое и румяное лицо упоительной Валечки.
«А действительно полночь!» – вспомнил Иван, и ему снова стало невыносимо, нестерпимо грустно.
– Пойдём танцевать! – схватил он за руку Ольгу.
– Я не хочу! Я хочу с тобой поговорить! – встрепенулась Ольга, но покорно опустила светлую голову на его плечо. – Помнишь Испанию? – шепнула она.
– Да.
– А помнишь рыбный магазин?
– Да, – сказал Иван, чувствуя, что ему не по себе от звуков лязгающего вальса. И одновременно чувствуя себя и Ольгу под защитой этой жутковатой музыки.
– Я тогда хотела тебе сказать, что хорошо знаю не только итальянский, но и испанский, что тогда была в отчаянии и тоже написала письмо, что хочу в Испанию, на войну.
– Кем?..
– Переводчицей. Я должна ехать завтра. То есть уже сегодня.
– С Капитоновым? Ты с ним? В его поезде?
– Нет. Не с ним. Но тем же поездом. В Москву… В другом вагоне. В таком, знаешь, который цепляют отдельно. С бархатными диванами и цветами в вазочках. А дальше – туда. Прости. Я очень этого хотела, потому что была в отчаянии, не знала, что делать. Я больше этого не хочу. Но отказаться ехать в Испанию нехорошо. Ты понимаешь?
– Понимаю, – сказал Иван. Он действительно её понимал, потому что сам бы уехал, если бы его направили, но…
– Прости. Мне казалось тогда, что я нашла выход. Уехать туда, откуда можно и не вернуться. Но теперь мне так не кажется, а скоро надо уезжать. И всётаки это хорошо, что я сейчас уеду от тебя и ты меня завтра не увидишь, – говорила Ольга, сверкая слезами.
«Ах ты партизанка! – думал Иван. – Обвела меня вокруг пальца. Что делать? Или Ольга права, что уезжает? – Неет! Врёшь! Не сдамся!»
«Полуночный вальс» кончился. Остановившийся рядом Капитонов медленно, с грустным сожалением выпустил из рук пальчики Валечки Кузнецовой, задержавшись на ней пожирающим взглядом, и отвернулся к Ивану и Ольге.
– Ладно. Прощайте! Прощайте, я ухожу!
– Куда?
– Совсем. На вокзал. Я устал.
Промокнув лоб платком, художник двинулся по танцплощадке к тёмной Вокзальной аллее. И пошёл по ней напрямик в белом своём костюме.
Отвернувшись задумчиво, Иван сошёл с белого мраморного круга и стал под фонарём спиной к Ольге.
– Вань, не надо! – тихо попросила она. Ей вдруг показалось, что страшнее всего будет то, что будет сейчас. Страшнее даже, чем оставаться в городе с Иваном вместе и положиться на судьбу.
– Полькамазурка! – объявил распорядитель.
Старший Стёпин отпрыск схватил со скамейки брошенный им зелёный, блестящий вмятинами рупор и смотался в кусты.
Иван поднял голову и напряжённо прислушался.
Жизнь! Это жизнь!
Только жизнь и больше ничего!
Жизнь! Просто жизнь!
Просто жизнь и больше ничего!
На Вокзальной аллее пронзительно закричала вдруг какаято девушка. Оркестр, загороженный прозрачной волнистой эстрадой, не переставал играть полькумазурку. Но чтото произошло, и все побежали туда.