Белый дом уверовал в свое право командовать миром. Даже союзников по НАТО начал ставить не иначе как в положение «смирно». Тот же гоголевский Поприщин записал в свой дневник: «Это уже известно всему свету, что когда Англия нюхает табак, то Франция чихает».
Всякое бывало в прошлом. А в наши дни Соединенные Штаты и впрямь возжелали, чтобы все другие страны чихали, едва дядя Сэм поднесет к ноздре понюшку табаку, да еще и приговаривали бы: «Будьте здоровы-с!» Так не получалось, и оттого в Белом доме бесились еще пуще.
Кажется, впервые в истории США именно при Картере правительство шло впереди Пентагона в стремлении увеличить военный бюджет. Откуда такая безоглядная прыть, такая опасная решимость? Писателю хотелось бы вникнуть в психологию личности и характера президента и его помощника.
Дело в том, что Картер не был сколько-нибудь крупной личностью. Обрывки евангельской морали, смешанные с законами прагматизма, сформировали внутренний мир этого человека. Его личная честность, о чем больше других любил распространяться он сам, не выходила за рамки бытовых обязательств. Он — сельский хозяин, заурядный человек, «темная лошадка». Именно такая кандидатура нужна была демократической партии и ее покровителям, чтобы победить на выборах. «Неизвестному из Джорджии» можно было сформировать любой «имидж» — образ, придать любые черты.
В противовес клоаке Уотергейта нужно было соорудить нечто небесно-голубое. На смену Прожженному политику следовало предложить парня в джинсах, с пучком деревенской соломы за лентой широкополой шляпы. Здоровый духом, он недоверчиво озирает Пенсильвания-авеню. Он прям, честен, правдив. Такую модель не вылепишь из тех, кто уже обладает сложившейся репутацией. Нашли, попросту говоря, «свежачка». Его разглядели на заседаниях этой самой Трехсторонней комиссии. Он был скромен, покладист, а когда произносил речь, то уснащал ее такими прописными истинами, такой мещански ходячей моралью, заимствованной из воскресных проповедей, что и был взят на заметку. О Картере вспомнили, когда искали чистый лист бумаги, чтобы изобразить портрет кандидата в президенты.
Американцы истосковались по здоровой экономике, без инфляции и фальшивых обещаний, спадов и потрясений. Но экономические проблемы — дело сложное. Картер это знал хотя бы по собственному бизнесу. А международные проблемы издавна представляются дилетантам простым и ясным делом. Вспомним хотя бы ильфо-петровские «пикейные жилеты» с их безапелляционными рассуждениями о внешней политике.
Так вот, владелец арахисовых плантаций Джимми Картер, мало известный губернатор далекой Джорджии, штата южан, над недалекостью которых янки всегда посмеивались, и был самым доподлинным «пикейным жилетом». За его спиной стоял наставник, тот, кто просвещал его насчет внешней политики во время выборной кампании, кто и дальше вводил его в курс международных проблем.
«В последние два-три года я был прилежным учеником, — признавал Джимми Картер», — свидетельствует журнал «Шпигель». Сфера обучения показалась нетрудной. Тем более что помощник-наставник упростил ее до одного-единственного догмата. Все явления, происходящие на земле, он рассматривал сквозь призму антикоммунизма. Это придавало всему неожиданную прозрачность и прямизну. Сложное и запутанное стало азбучным.
«Советские происки», «советская угроза» — эти постулаты «объясняли» все: и революцию в Никарагуа, и народное движение в Иране, и волнения в Сальвадоре, и необходимость для США военно-политического сближения с Китаем, и «большой сбор» американского флота в Персидском заливе… Нельзя сказать, чтобы Картер сразу воспринял императивы Бжезинского. Конечно, у президента была, как говорится, и собственная скорость. Когда долгое время стараешься «казаться», а не «быть», происходит вживание в роль, накапливается странный опыт. Были обсуждения задач и перспектив.
Против вызывающей самодеятельной внешней политики возражал госсекретарь Вэнс, отнюдь не записной друг Советского Союза, но просто опытный государственный деятель, знающий, что дипломатия — это искусство возможного. Отставка Вэнса означала полную победу Бжезинского. С ним президенту все было проще. Мир сжимался до размеров наследственной фермы, где можно воротить что хочешь.
Но роль «серого кардинала», тайного советника, не манила Бжезинского, наоборот, он жаждал популярности и, очевидно, промахнулся, хотя четыре года саморекламы и заигрывания со средствами массовой информации не прошли даром. О нем написано много. Наугад приведем высказывания всего лишь четырех журналистов — двух американцев, западного немца, итальянца…