— Привет, Эдвин. У тебя есть аптечка?
— Конечно, — ответил Джарвис. Он на мгновение скрылся за дверью и вынес её Баки. — Верни, когда закончишь. — Он закрыл дверь прямо перед его лицом.
— У меня не самый заботливый комендант, — оповестил Баки, возвращаясь в комнату, — но это должно...
Он остановился. Роджерс спал на его кровати.
Баки моргал несколько секунд, а потом начал немного истерично смеяться, заглушая себя кулаком. Это было не то, что он подразумевал, представляя парня в своей постели.
Ему потребовалось некоторое время, чтобы успокоиться. Когда истерика закончилась, он подумал, что это было гораздо достойнее, чем гипервентиляция или неконтролируемые рыдания. В конце концов, он сделал глубокий вдох и с усталой улыбкой посмотрел вверх. Роджерс крепко спал. Ну что за идиот. Они даже не успели приложить лёд к его синякам или сделать что-то ещё.
Баки медленно поднялся, стянул с Роджерса ботинки и носки, достал из шкафа запасное одеяло, чтобы накрыть его, и отрубился на кровати Сэма.
[12] В американских колледжах и университетах должность коменданта занимает один из старшекурсников. Называется это RA (resident assistant, resident advisor).
Баки разбудило какое-то шуршание. Он открыл глаза и нахмурился, не понимая, почему свет горит не с той стороны кровати, но тут вернулись все воспоминания, и он сел, моргая. Вот дерьмо — его голова действительно болела.
На его кровати сидел Стив. Он снял свою разодранную покрытую коричневой коркой засохшей крови рубашку и протирал грудь и плечи маленьким полотенцем. Порез на лбу был заклеен хирургическим пластырем, а многочисленные синяки чуть блестели, как будто он их чем-то намазал. Услышав, что Баки проснулся, он не поднял голову, но немного напрягся.
— Думаю, я залил тебе всю кровать своей кровью, — сказал он. — Прости.
— Что ты делаешь? — спросил Баки, не в силах сдержать зевок, и одновременно нахмурился.
Стив взглянул на него — быстрая вспышка голубого — и тут же снова опустил глаза.
— Думал, это вполне очевидно.
— Нет, в смысле, что ты делаешь? Иди прими душ. Сейчас, — он посмотрел на будильник Сэма, — семь утра чёртова воскресенья, точно будет хоть один свободный.
— Это не мое общежитие, — пробормотал Стив.
Баки моргнул и открыл рот, чтобы спросить «и что?», но передумал.
— Кому-то будет не насрать?
— Запалиться в чужой общаге с разбитым лицом утром в воскресенье? Можно поспорить.
— Господи, — неверяще пробормотал Баки.
Стив не поднимал взгляда, все ещё вытирая кровь с шеи и ключиц. Он взъерошил волосы, оставляя их пушистыми и мокрыми, как утиные пёрышки, и очистил абстрактные татуировки на предплечьях. В первых лучах солнца его ресницы, тенями падающие на скулы, казались странно изящными. С практически чёрным фингалом под глазом, разбитой губой и фиолетовыми синяками вдоль челюсти, — ещё более бросающимися в глаза сейчас, когда он стёр кровь, — без своей рваной рубашки и с выпирающими под кожей костями, он казался ещё более тонким и хрупким.
Баки внезапно понял, что в горле встал комок, и быстро сглотнул. О боже. Чего бы он не ждал от этой ночи, но точно не этого.
Стив положил полотенце и схватил свою рубашку. Когда Баки понял, что он собирается снова надеть её, то бездумно встал и залез в шкаф, вытаскивая из кучи вещей толстовку. Он передал её Стиву, который снова тупо заморгал, как будто это утро для него было таким же сюрреалистическим, как и для Баки.
Баки неопределенно пожал плечами.
— Соболезнования твоей рубашке, приятель.
Стив вздрогнул и взял толстовку, натянуто улыбаясь.
— Спасибо.
Он отложил рубашку и быстро натянул толстовку, ещё больше спутывая волосы. Конечно, она была ему слишком большой, но он, кажется, не возражал. Потом снял очки и стал протирать линзы внутренней стороной рукава.
Баки понаблюдал за ним пару секунд и отвернулся — почему-то в горле немного пересохло. Упав обратно на кровать Сэма, он схватил свой телефон и стал просматривать сообщения. Одно было от Тони в 3:12 ночи (Барнс, ты перепихнулся с Роджерсом??? Сэм сказал, он в твоей комнате), одно от Сэма в 3:19 (Видел тебя на своей кровати, вернулся спать в ГРГ. На этой неделе ты стираешь моё белье, чувак.)
И третье, с неизвестного номера: Сразу перезвони, или я вызову копов.
Баки, будучи похмельным идиотом, нажал на «вызов».
— ...Привет?
Утреннюю дымку прорезал женский голос.
«Где он?»
— Ээ… я… что? Кто это?
«Это, мать твою, Наташа Романофф, и я хочу поговорить со Стивом.»
— Романофф? — повторил сбитый с толку Баки, но тут Стив прыгнул на него, отбирая телефон. Баки был слишком удивлён, поэтому просто опрокинулся на матрас, а Стив был слишком занят, разговаривая по телефону.
— Наташа. Наташа, успокойся. Я в порядке, я отлично. Да. Нет, я… нет! Слушай, я бы знал, так ведь? Нет, мой телефон… села батарея. Да. Клянусь, я в порядке. Смотри, давай просто… да. Ага. Ага, да, хорошо. Я увижу тебя в... — он поморщился, когда она, видимо, повесила трубку.
Повисло неловкое молчание. Стив наконец заметил, что практически сидит на Баки, и сдвинулся в сторону, присаживаясь рядом. Он был таким лёгким, что Баки практически не почувствовал разницу.
— Да уж, — сказал Баки, приподнимаясь и опираясь на локти. — С твоей девушкой шутки плохи.
— Она не моя девушка, — пробормотал Стив, протягивая обратно телефон. — Она, ээ, она отвезла меня в больницу, когда Рамлоу в первый раз сломал мне руку. Теперь она немного беспокоится.
Баки уставился на него. Стив — и когда он начал думать о нем как о Стиве? — выглядел пиздец очаровательно в толстовке Баки, с этими дурацкими очками и розовыми губами. А ещё он оставил кровать Баки всю в крови и грязи, потому что пытался подраться с парнем больше него в два раза. Который уже ломал ему руку и угрожал сделать это снова.
— Думаю, я немного лучше понимаю, почему тебе посвятили целый блог в Тамблере, — сказал он.
Стив снова ощетинился.
— И что это должно значить?
Баки закатил глаза.
— Что-то приятное, Роджерс.
Стив выглядел — ну, он выглядел озадаченным, как будто не знал, как на это реагировать.
Баки смутно задавался вопросом, сколько из этого было природным и сколько появилось с взрослением: маленьким парням вроде Стива всегда приходилось пробивать свой путь в жизни, но большинство из них учились, как можно затаиться, учились принимать, что жизнь несправедлива и что большие парни всегда займут их место. Стив из этого не выучил ни хера.
— Эй, где ты сделал татуировки? — спросил Баки. — Они классные. Немного ботанские.
— Я... — Стив всё ещё выглядел дезориентированным. — Эм. В старшей школе?
Баки поднял брови.
— В старшей школе?
— Ага. Я, эм, разрешил другу попрактиковаться на себе. Это должна была быть просто звезда, а потом она немного... разрослась.
Теперь Баки заметил: звёздочка на внутренней стороне запястья и простые чёрные линии, которые продолжались вверх, деля тонкое предплечье на треугольную абстракцию.
— Что? — он нахмурился. — В смысле, ты что, не хотел их?
— Хотел, — быстро ответил Стив, краснея. — Просто не особо интересовался дизайном.
Баки решил оставить эту тему. Он не мог надеяться понять всего Стива Роджерса за одно утро. Особенно с похмелья.
— Эй, — позвал Стив, смотря куда-то в сторону.
Баки, до этого полулежавший, сел прямее, чтобы оказаться с ним на одном уровне глаз.
— Почему ты бросил позировать на занятиях искусства?
Баки пару секунд подумал, а потом пожал плечами.
— Ты не хотел, чтобы я там был, приятель.
Стив — блять, ну что за сюрприз — снова ощетинился.
— Я сказал, что ты можешь остаться, — сказал он, сжав челюсть. — У меня не было никаких проблем с тем, что ты там был.
— Ага, а ещё ты пиздецки отстойный лжец. Ты бы видел своё лицо, когда я вошёл. Весь такой напряжённый и мрачный, как будто собрался терпеть адский огонь весь оставшийся семестр.