На... сдерживаюсь я изо всех сил, улыбаюсь и собрав силу духа в потный кулак, сообщаю:
-На русском. Перевод стоит денег, у меня их нет... к сожалению. Но издательство Матя осилило и на русском... -Да-да, конечно. Оставьте вашу рукопись, мы ее посмотрим, дадим на консультацию, может быть и подойдет ваша книга для нашего издательства...
Дальше я уже знаю – позванивайте, как что – так мы сразу... вам сообщим результат...
Выхожу к театру, даже сердце не стучит сильней, а чего ему бухать – напечатают так напечатают, а нет – так я уже вроде бы как привык... Наверное все таки напишу, как после переворота в неопознанной стране всех издателей вешают на фонарных столбах стиля «модерн». Верчу визитку с чешскими буквами – Нана Вайсерова, редактор.
АПРЕЛЬ.
3 апреля, понедельник.
Позвонить в МЛАДУ ФРОНТУ.
С утра бегу звонить в М.Ф., нужного мне пана Михачека с улыбчивой мордой нет на месте и когда будет – неизвестно... Под пенье всяких развеселившихся гадов в зеленых уже кустах бреду назад, слегка озадаченный... Что бы это значило, черт их всех возьми?! С издательствами ни как не срастется, с азилом тишина... Не жизнь, а сплошное ожидание лучшего завтра. С моим азилом не совсем конечно тишина, есть и кое-какие сдвиги. Первая инстанция рассмотрев мою дерзкую просьбу о предоставлении мне азила, конечно отказала. Как Илье. Илья панк, самый настоящий панк из Нижнего Новгорода, ну бывший Горький, бывший Нижний... Илья прикатил в Чехию в 92, попросил азила, попросил убежища, в знак доказательства предъявил три статьи из Горьковской газетенки – мол автора текстов этой панковко-хулиганско-наркомановской группы, орущей нецензурные тексты со сцены, надо найти и кастрировать...Убить... Посадить в камеру к уголовникам – пусть они над ним надругаются, это будет лучшей оплатой за такие слова... И куда только смотрят охранные организации, перестройка не означает вседозволенность и порнографию на сцене! Три статьи с датами подряд с интервалом в несколько дней и как апофеоз, как изюмина – повестка в КГБ с датой после этих всех статей... Илья сказал чешским полицаям – я не хотел проверять насколько крепка гласность в нашем городе... Первая инстанция отказала – естественно, как и мне, Эмнисти Интернешл и Хельсинский комитет поднялись горой за Илью – быть панком и высказывать свое мнение даже ненормированной лексикой это его святое право провозглашенное в Декларации прав человека!.. И Илье дали азил... И я бы на месте туземного МВД отказал, каждому давать – блядью станешь! азилов на всех не наберешься! Ну и что за причины у меня просить у чешского правительства убежища – и смех, и грех... Ну сидел шесть лет, ну за политику в том числе... Ну и что? Это же при бывшем режиме, а сейчас в России полыхает гражданская, пардон, стоит или лежит демократия. Ну не нравились полисам мои волосы и шмотки, напрягали меня, винтили, так постригись, оденься как все, и все будет ништяк... А свое собственное мнение засунь в жопу. И точка... Но мы с П. загнали чехов в угол. Им теперь остается только одно из трех – или дать мне азил или запустить меня в космос (с ракетой или без), ну или прибить меня... На прибить – следов много. И в Пэн-клубе меня видели, и П. у меня есть, и вообще – Чехия вроде бы демократическая республика, убивать беженца вроде бы не с руки... тем более известного в СМИ. Насчет космоса – дорого. А Чехия страна не богатая, каждого азиланта в космос отправить – ракет не хватит... И прайсов тоже. Хотя и хотелось бы. Ну а насчет азила. Жалко им давать, но по-видимому придется. Первая инстанция отказала, бывший министр МВД Грулих в свой последний рабочий день вернул мое дело на полное начало. Теперь Павел небритый ангел мой хранитель, подключил Клару Самкову-Веселову, с Унии свободы пан Кинл грозит МВД контролем над юридической стороной моего дела и просит пойти мне навстречу в случае имеющихся положительных причин для предоставления азила, ну статьи в газетах, колыхание воздуха и так далее. Но главное – мы с П. их загнали в угол. Своею свадьбой – депортировать и разрушить семью не могут. Некрасиво это... Шесть месяцев шло доказывание – могу я жениться и по куску бумаги с фото выданным МВД... Плюс у меня нет ксив, Россия без российского паспорта ни кого не принимает, чехи скребут репу, кусают подушку и не знают как быть... Давали бы азил скорее и все дела. Но самое смешное и грустное во всей этой истории – я не считаю себя беженцем. Ни беженцем, ни эмигрантом... Какой к черту я эмигрант, эмигранты это кто собрав в чемодан память о прошлом – фотографии, доллары, пряди волос, хрусталь-фарфор и так далее, по визе едут насовсем в другую страну. Я с рюкзаком вещей и двумя детьми, которых на сегодняшний день уже потерял, перся пешком через литовско-польскую границу, забыв поставить в известность пограничников... А беженец это когда земля горит, слезы не высохли, перед глазами смерть близких, в ушах свист пуль, в носу запах гари родного очага, из рваного кармана вываливается горсть родного песка, вариант – болотного ила, нужное подчеркнуть, шузняк стерт до стелек, ноги устали крутить земной шар в поисках убежища... Правда некоторые беженцы приезжают на собственных мерседесах, но разговор не о них. А обо мне. У меня же за плечами и в кармане ни чего такого нет, не было и не будет. Я не беженец и не эмигрант. Я беглец. Беглец из тюрьмы (народов), вырвавшийся на свободу как и всякий беглец без ксив, с минимум вещей (ложка, горсть сухарей или травы, смятая тетрадь с тайными мыслями)... И как любой беглец я пьян от воли, свободы, либертухи люди, а тут гнусные чехи мне азила давать не хотят, не хорошо... Я бы тоже таким как я, азил не давал. Азил нам не положен, коню понятно, я бы придумал специальный паспорт, паспорт беглеца. ИМЯ: Владимир. ФАМИЛИЯ: прочерк. ПРОЗВИЩЕ: Борода. ДЕНЬ, МЕСЯЦ, ГОД РОЖДЕНИЯ: в спутниковую еще эпоху. МЕСТО РОЖДЕНИЯ: тюрьма народов строгого режима Россия. ГРАЖДАНСТВО: космополит. МЕСТО ПОСТОЯННОГО ПРОЖИВАНИЯ: Космос, Солнечная Система, планета Земля.
10 апреля, понедельник.
Позвонить МАТЕ,
заехать в МЛАДУ ФРОНТУ.
Всю неделю печатал. Писал. Творил. П. решила отдохнуть и скоро уйдет со своей распространительной работы – перестанет расширять между чехами прекрасное о паровозах и самолетах. И правильно – пусть отдохнет. Жить будем на сэкономленные прайса, ну может Хосе или американка с Мирникс-Тирникс что-нибудь продаст из изготовленного мною... И украшенного П. А сегодня решил поиграть в литературного агента. Я один во многих лицах. Вот я автор – сижу, пишу, творю. Вот я хипарь – лежу на Кампе, подстелив под себя бэг, смеюсь с хипповой молодежью над несовершенством мира и радуюсь совершенству мира... Вот я беженец – прихожу на почту, предъявляю кусок бумаги (без водяных знаков!), но с моей фотографией, пытаюсь получить письмо из МВД... Кто же я в конце концов?! А еще даю интервью иногда, говорю умные слова и делаю правильные морды для фотографов и ти-ви. Да хипарь я, хипарь, хитрый и наглый, красивый и талантливый, а все остальное сплошная игра и карнавал, хлебом не корми, дай поиграть вволю – в писателя-автора бессмертных текстов, в беженца преследуемого страшным КГБ, в черт знает кого!.. А сегодня я играю в литературного агента, который пытается пристроить книжечку автора Бороды, такую знаете неплохую в общем книжечку, неплохую, местами даже талантливую, да, талантливую, но в общем-то гениальную книженцию, не хотите? нет? а жаль... Звоню Мате, как там с радио, где мои прайса, бабки, тити-мити, хрусты зеленые?.. А в ответ: -Пока еще не известно, нам только сообщили с радиостанции – тот пан что заключил договор с радио о чтении вашей книги, уехал в Чеченскую республику и пока не отзывается... А он имеет право на три года держать чтение вашей книги за собою... Насхледоноу... Стою в телефонной будке и наливаюсь злобой против негодяев, чеченских сепаратистов, они что, гады! другого украсть не могли, зачем им понадобился мой личный пан?! Ну сволочи... Может его не украли, может он заблядовал там, в Чечне?.. Если украли – я им этого не прощу, я то как придурок в демонстрации в 99 участвовал, в поддержку чеченцев. А они... И сразу еду в М.Ф. Уж очень меня обеспокоила тишина и не появление на рабочем месте пана Михачека, которому я вручил свою Терру Инкогнито. Не замылил ли он ее, не украл ли, с них станет – книгу сопрут, переведут, название изменят, издадут в Америке, получат Нобелевскую премию, а мне хер в бумажке... Автобус, Качерово – станция метро, пересадка, улица Радлицкая, надо было ехать на 198, давно бы уже припыли. Мужик за стеклом совершенно вроде бы другой – категорически отказывается меня пускать наверх, требует что бы я звонил по внутреннему телефону, вызвал конвой, ну сопровождение, и только тогда может быть он и соизволит... Странно, раньше такого не было, не издательство, а филиал гестапо!.. Звоню, пытаюсь найти хоть кого-нибудь, меня ни кто не знает и знать не хочет, каким-то чудом совершенно случайно натыкаюсь на того самого моего пана с улыбчивой мордой, Михачека, который спер мою книгу, ору в трубку, что бы пришел за мной... И вот мы в кабинете напротив друг друга, я сжимаю свою многострадальную книгу в тесных объятиях, мужик грустно улыбается и качает головой. -Понимаете, вы немного не вовремя обратились, немного опоздали обратиться в наше издательство, у нас сменились хозяева, одних уволили, а многие и сами уходят, почти всю творческую часть издательства сменили, планы у них совершенно другие, на совершенно другие книги, так что извините, что я ни чем не смог вам помочь...