сообщает мне девушка Воборжилова, изучив письмо до дыр.
-Хорошо, как скажете – так и сделаем, –
соглашаюсь с ней, а что еще делать? тем более адвокат она, а не я.
Допив залпом остывший чай, встаю и прощаюсь со сличной Воборжиловой. Она как всегда сильно пожимает мне руку и улыбается в лицо. Дежурно-участливо. Да-да, дежурно-участливо и это не парадокс, а истинная правда. Или правдивая истина... Она мне кто – подруга, друг или приятельница? Что она мне будет лыбиться как другу?.. Подруга у меня одна – жена, моя любимая П. Друзей у меня вроде бы нет... как ни обидно. Но об этом в другой раз. Но зато у меня огромная куча приятелей обоего пола. А слична Воборжилова мой адвокат, дело свое знает туго, и почему-то я уверен – она вырвет для меня что-нибудь у чешского правительства. Она и ее шеф Клара Самкова-Веселова. Так что рабочая улыбка моего адвоката совершенно к месту и совершенно обоснованно дозирована. Лучше пусть так, чем как в издательствах – распростертые объятия, надо поговорить и возвращение рукописи через продавщицу, суки... Выхожу на осень нахлобучив шляпу и закутавшись, топчу ковбойскими тупоносыми сапогами пошитыми в Аргентине разноцветно-желтые листья, вдоль тротуара разноцветно-мокрые авто припаркованы... Пахнет гнильцой, то ли бомж прошел, то ли осень... наступила... Сейчас бы Пушкина сюда, унылая пора – очей очарованье, и голой жопой в мокрую кучу листьев... Бреду шурша аргентинским сапогом заработанным мною в виде натуральной оплаты в Амстердаме, пиная желто-красно-грязную листву помятую жизнью, совсем как ребенок... Нет-нет да подберу блестящий каштан из кучи гниющих листьев и городского мусора, от них говорят энергетика положительная, а мне положительной во! как надо... Ну а насчет вырвать – я не шучу. Томкова и Самкова точно вырвут из правительства сранного, уж очень чувствуется по их поступи – неторопливой, основательной, последовательной... С ссылкой на соответствующие статьи соответствующего закона Чешской Республики. С ними спорить – как с танком... Была бы Чехия совсем не демократичная – просто бы сказали – пошел в жопу. Вместе с адвокатом. А так придется придумать повод для отказа. Ну а это очень и очень тяжко... Только вот в чем вопрос – что вырвут? Вырвут точно, только вот что?.. Индивидуальную космическую ракету для запуска меня в космос, гражданство, вид на жительство или азил?.. Вот в чем вопрос... И ответ напрашивается сам собою... Что будет дешевле и с точки зрения закона правильней, то мне и дадут. Лишь бы не ракету... Бреду по мокрому и почти пустому Вацлаваку, сворачиваю к Площади Республики, оттуда по улице На Порижчи, вдоль блестящих трамвайных рельс... Туристов мало, местных туземцев еще меньше, капает все больше... Вывеска «Имка-Центр», мне сюда, на встречу с журналистом. Или журналисткой. Хотя видит бог – мне все равно и глубоко по барабану. Павел, небритый толстый ангел-хранитель должен ее или его приволочь. У Павла в респекте шеф-редактор знакомый или приятель, точно не знаю, да я и сам знаю оттуда одного журналиста, Марека Швеглу, писал о нас с П. когда мы еще нелегально на Будеевицкой в подвале жили, нелегально, а я к тому же еще и незаконно по шведскому паспорту френда... Я тогда по ксиве той был Ромео... И смех, и грех... Захожу в кафе, правильней сказать кафетерий центра этого, а меня уже ждут. Здороваюсь с Павлом, искренне я ему рад, без дураков! Знакомлюсь с журналисткой, звать Линда, фамилье вылетело через другое ухо. Вид у ней – рваный кожаный плащ, крашенная на желто коротко стриженная башка, огромная сумка... Падаю на стул, снимаю шляпу, расстегиваю куртку. Сообщаю Павлу новость: -П. устроилась на работу. В магазин с индийскими вещами...
Павел тянет одно ухо в мою сторону, другим вроде бы не слышит, улыбаясь спрашивает:
-А ты когда будешь работать?
Смеемся оба. Кто же меня возьмет с моим куском бумаги вместо документа, даже если бы я сделал этот опрометчивый шаг... Каюсь – я лучше ремеслом каким-нибудь зарабатывать буду, чем пахать на дядю... где ни будь...Или тетю. К тому же мой чешский, мой так называемый чешский!.. А ведь понимают, может правда – боятся, а?!.. Журналистка же вежливо улыбается. Она сегодня пришла для предварительного знакомства, прямо с работы так сказать оторвалась от журналистского станка, вопросы еще не подготовила, а значит... А значит мы быстренько договариваемся на третье ноября, тем более оно совсем не за горами. Лето пролетело незаметно, осень норовит пролететь, так и жизнь пролетит в ожидании этого сранного азила...
-Что? –
встрепенулся я на вопрос, а говорила не захватила вопросов с собою, журналистки молодой в кожаном рванном плаще с оторванной с мясом пуговицей, вся такая богемно-панковская что ли, вся такая из себя... Ну... ну как говорили в Совке перед самым моим побегом – ну крутая блин, пробы ставить негде...
-Вы не могли бы, пан Борода, немного рассказать о себе, так сказать в общих словах, для составления впечатления...
Вот такая у нас хипов житуха – между чаем, в кафе-забегаловке, молоденькой в два раза точно девчонке-журналистке, которая сама не знает кто она в этой жизни с точки зрения социологии, возьми и вывали на нечистый стол собственную душу... Улыбаюсь, мне не привыкать, вкратце набрасываю канву авантюрного романа в нескольких частях – тюрьма и нелегальный переход границы, бусы на шеи и бисерные браслеты на запястьях, ветер в клешах, песок Канар в бороде, соленые брызги от волн, от волн ли? на щеках...
Что-то чиркает в своем огромном растрепанном блокноте, умудряется одновременно кому-то отвечать по мобильнику, улыбается, протягивает руку с ободранным лаком на ногтях: -Значит мы с вами договорились, пан Борода – третьего ноября в восемнадцать часов я буду вас здесь же ждать с приготовленными вопросами. До свидания. -До свидания, – сообщаем мы почти друг другу с Павлом и долго-долго внимательно смотрим друг другу в глаза. -Ну, что скажешь? –
тянет Павел ко мне ухо. Я пожимаю плечами – ну что тут скажешь, шеф-редактор Респекта лучшее конечно притырил для себя... Вслух:
-Испортить она не испортит, а еще один пинок в обтянутую форменными штанами жопу МВД не будет лишний... -Не будет, –
мудро соглашается со мной Павел, расплачивается, не смотря на мой вялый протест, с официанткой, и мы выходим в сумрак Праги. Слегка прохладно, Павел сует мне пухлую руку – передавай привет жене, я успеваю ответить ему тем же, мы расстаемся. Вокруг меня чужие лица, у них совсем другая игра, как когда-то пел «Крематорий»... Совсем чужая незнакомая мне игра...
25 октября, среда.
Психолог.
Скажу честно я считаю себя во общем-то психически здоровым человеком... Ну почти здоровым. Ну не больным по крайней мере. А к психологу я поперся в надежде, глупой конечно, что психолог меня послушает, обследует и даст бумажку. А в бумажке той будет написано – мол так и так, мол так и этак, я болею с малолеток, это слова из блатной песни, ну а если без шуток – клиент устал и утомлен долгим ожиданием погоды у моря, рекомендуем решить вопрос в деле вручения азила положительно и в самые кратчайшие сроки. Иначе... За последствия не ручаемся. Печать, подпись. Конечно, я прекрасно знал – полисам на эту бумажку начихать и плевать с самой высокой горы, но... дурак думкой богат и утопающий хватается за соломинку, я еще вроде бы не тонул, но и ждать сложа руки не хотелось. Пэн-клуб дал две бумажки, пан Быстров дал, так почему же ко всем подписям собранным в Польше и здесь в Чехии моими френдами-хипами, а к подписной компании пригласились и известные люди с чешского музыкально-рокового подполья-неподполья, не заполучить и рекомендации психиатра? И вот я приперся. Как последний дурак, как слюнявый американец к своему личному психоаналитику, как гимназистка к своему духовному отцу... И не выдержал, блядь, ее глупых вопросов, так себя жалко что ли стало, в таком несчастном спектре света увидел себя, свое положение, свою беспомощность, сука... Ну пидарасы, суки-гады, падлы, довели хипаря с богатым прошлым, да я в ШИЗО когда от голода и холода натурально лапти заворачивал – и то только блатные песни орал да зло смеялся, а тут... Видать эти падлы культурные, цивильные и правильные, с МВД суки, до ручки меня довели... Оттер я свои злые слезы, попил водички заботливо поданную психиатром, черти бы ее взяли и... И не хера эта тварь не поняла. Ни Ничегошеньки не поняла из моей жизни поломатой злыми цивилами и мерзкими полисами... И написала эта тетя-сволочь – считает в своих несчастьях виноватыми всех остальных, а не себя... Ах ты мразь нехорошая, тварье, пани в белом халате мать твою в душу три раза коромыслом!.. Конечно же я сам виноват во всем, конечно же сам, а кто же еще! Не работал как все придурки советские люди за гроши на советскую сранную власть, а тусовался по стране трахнутой!.. Не стригся в парикмахерской, как все нормальные идиоты, а таскал патлы до плеч да еще сука я такая – гордился ими!.. И вместо чтения брехливых газет советских и восхваления товарища Брежнева с бандой – печатал на том ебаном допотопном копировальном устройстве, единственном к тому же во всем огромном городе, куски из Декларации прав человека!.. И отсидев всего на всего шесть годков – херня! это даже полезно в смысле воспитания – не влился в серые массы дебилов строителей коммунизма, а по новой и еще с большей силой захиповал, затусовался!.. Конечно же сам виноват, сам, во всем сам!.. А самая главная моя личная беда – что я родился! Мог же самовыкидыш преждевременный сделать, так сказать распорядиться своею собственной судьбою, а я... Спасибо тетя, ты настоящая сволочь, пардон – психиатр, и все во мне поняла. Да здравствуют чешские психиатры, лучшие друзья коммунистов!