— Не говори так… — печально произносит дядя.
— Прости, Ал, но мы оба знаем, кто на самом деле лучше справляется с ролью заботливого папочки. Так че хотел?
— Интересовался, как успехи в учебе. Говорит, у его знакомого полковника сын по его стопам пошел…
— Начинается заезженная пластинка. Все никак не расстанется с мечтой о военном училище…
— Да, но я его снова отговорил. Так и сказал, что актерские навыки в тебе проснулись. Что мы не зря рискнули. Вот риск оправдан.
— И что, поверил?
— Сначала нет, но я рассказал ему, что привлек тебя к своему делу. Так, вроде пока отпустило. Больше не стал напирать.
— Ага, надолго ли. До первой попойки в сауне с очередным таким полканом.
Время идет, а ничего не меняется. Как был для него проектом, так и остался. Вот зародилась у него мечта, что сын должен заняться военным делом и все тут. Благо дядя имеет над своим братом хоть какое-то влияние, а то бы вместо театра уже давно кирзачи по территории затирал до дыр.
Про мать я вообще молчу. Так, бесплатное приложение к своему мужчине. Обдирательница его кошелька. Всегда интересно было, для чего он ее рядом с собой держит. Типа, хвастаться перед обществом. Вот, мол, смотрите, какая у меня экзотическая красота. Моя личная болонка. Ведь вилять "хвостиком" перед его дружками у нее отлично получается. А еще выполнять все команды отца. И в рот ему заглядывать, быть удобной.
Каждый раз, когда вижу своих родителей, то сомневаюсь в том, что я вообще их сын. Может я человек из пробирки. Или усыновленный во младенчестве. Одно непонятно, на кой хрен я им сдался. За всю свою сознательную жизнь не помню ни одного момента проявления любви с их стороны. И чтобы не играть родительскую роль, они просто время от времени задаривают меня дорогими подарками. Откупаются, так сказать. Что не говори, а с родителями мне чудно повезло.
Спасибо дяде. В какой-то степени он смог загладить дыру отсутствия родительской любви. Тепло, поддержка. Я всегда могу получить от него эти важные качества.
Вечер я заканчиваю, возвращаясь к тому, с чего начался этот день. Вновь штурмую дверь Мегеровны. Хотя какая она теперь, Мегеровна. За этот день я так отчаянно успел соскучиться. По ее милому, но дерзкому личику, по ее таким колдовским глазам. Иной раз кажется, она самая настоящая колдунья или цыганка, такая жгучая чернявая статуэтка. Которую я уже устал полировать глазами и не удержался. Когда коснулся ее таких пухлых и сочных губ, мне башню сорвало.
Упираясь затылком в косяк, закрываю глаза и засовываю руки в карманы. Неважно, сколько времени пройдет, но я её дождусь. Нам нужно поговорить. и срочно.
10. Порочные игры
Женя
Пейзажи за окном сменяют друг друга. Сначала городские окраины, пробки, поток машин, поток людей, снова пробки. А потом таксист на своей "Volkswagen Polo" выезжает за город, где начинается лесной массив. Несколько километров за окном мелькают заснеженные ели. Потом водитель заезжает в частный сектор, постепенно сбавляя скорость. И с каждым километром я становлюсь все ближе к своей цели. Только. вдруг понимаю, что не смогу окончательно приблизиться к пункту своего назначения.
Мой пульс учащается, и дышать становится все трудней. Прошу водителя остановиться и выйти на проселочной дороге, не доезжая до родительского дома.
В поселке городского типа, в котором я выросла спустя двенадцать лет, практически ничего не изменилось. Конечно, домиков стало гораздо больше, а в целом все также. Один из самых дорогих поселков Московской области разросся до вполне себе приличных размеров самого настоящего отдельного города.
Я выхожу из авто, оглядываясь по сторонам, будто за мной установлена слежка. Ступаю осторожным шагом вдоль высокого забора, за которым раздается лай встревоженных собак. И если я не ошиблась с остановкой, то примерно там, где заканчивается этот самый забор. Свернув налево, я выйду на улицу, где когда-то жила. Где-то там мой родительский дом. Где-то там та самая клетка заточения. Однажды я уже сбежала оттуда раз и навсегда. Зная, что точно никогда не вернусь. Так что я сейчас здесь делаю? Задаюсь вопросом вновь и вновь, но ответа на который так и не нахожу.
Неведомая сила несет меня к тебе, папочка. Иной версии ответа у меня просто не существует. Встревоженная звонком отца, я решилась на такой огромный шаг. Встретиться лицом к лицу со своим триггером. Зачем он мне звонил — терзаюсь в догадках я снова. Наверное, причина очень веская, раз он переступил через себя и свои слова, обещания. Отпустить меня навсегда. Никогда не появляться в моей жизни.
Свернув до истомы в горле на такую знакомую мне улицу, воспоминани, как брызги фонтана, такие же резкие и нахлынывают одно за другим. Остро. Внезапно. И целой лавиной.
Наверное, со стороны я выгляжу как какая-то чудачка. На полдороги делаю остановку, резко разворачиваюсь и ускоряю шаг, удаляясь подальше от этого злосчастного места судьбы. Невозможно переступить через себя и сделать что-то такое, чего ты не только не хочешь, но и не можешь.
Небо посерело, а пронизывающий ветер пробрался уже не только под одежду, но и под кожу. Где-то каркнула ворона. Будто я сейчас не в реальном мире, а как героиня из фильма ужасов. От этих мыслей я еще больше съеживаюсь и начинаю замерзать. Появляется только одно желание — это как можно скорее сбежать отсюда. Надо срочно вернуться в машину. Хорошо, что таксиста не отпустила.
Я почти проделала полпути назад, почти приблизилась к автомобилю, но внезапно столкнулась лицом к лицу со своей мачехой. Точнее, быть сначала с детской коляской, а уже потом из-за нее выглянуло лицо женщины, которое я сразу же узнала. Оксана вообще не изменилась. Разве что немного бледная, но это скорее от, вполне возможно, бессонных ночей.
— Привет — произнесла женщина слегка дрогнувшим голосом. — Женя, не убегай. Прошу!
Я стою, потупив взор, и жду, что она скажет дальше.
— Отец тебе звонил?
Ничего не отвечаю, только делаю кивок головой.
— Это я попросила. Как видишь, у нас новости.
Поздравляю.
— Я подумала, что ты должна знать о том, что у тебя родился братик. Боря не планировал нарушать данное тебе обещание. Это я его попросила. Он переступил через себя, просто знай.
— Оксан, послушай. Вы правильно все решили, но более правильное решение было принято одиннадцать лет назад. Это договоренность между мной и моим отцом. Тогда мы приняли решение расстаться навсегда и ничто этого не изменит. Я еще раз вас поздравляю и ухожу. Не стоит меня искать и выходить со мной на связь. Мы чужие друг другу люди. У меня теперь своя жизнь. Прощайте.
И я ухожу. Только в салоне авто я делаю жадный глоток воздуха и понимаю, что до этого не дышала вовсе. Водитель нервно посматривает на меня через зеркало заднего вида. На щеке я ощущаю легкое щекотание, это одиноко стекает слеза. Стираю ее ладошкой и прошу включить печку.
Встреча с прошлым — она как дуэль, когда выходишь один на один в поединке со своим врагом. Это потрясение до глубины души, Особенно, когда выпущенная тобою пуля не достигает своей цели, а так и остается одиноко брошенная где-то извне. А вот пуля твоего соперника, напротив, справляется со своей задачей на все сто. И грудь прожигает, разрастаясь до невероятных размеров, становится огромным пятном боли.
Беру бокал с красным полусладким и делаю новый глоток. На языке остается терпкое послевкусие. И снова прокручиваю новость дня. Теперь у меня есть брат. Но от этой мысли мне не тепло и не холодно. От этой мысли мне ровно никак. Может потому, что родила его абсолютно чужая женщина, а может и то, что у меня вообще никого нет из родных и близких людей. Поэтому брата тоже нет и быть не может.
Вино течет по венам, смешиваясь с кровью, а в голове начинается самый настоящий раздрай. Бессвязная пляска мыслительного процесса.
Допустим тот факт, что у меня все таки есть где-то там отец и теперь у него новая семья. В таком случае я просто сочувствую его будущему наследнику и искренне надеюсь на то, что папа излечился. Надеюсь и на то, что своему сыну он даст то детство, в котором действительно нуждается ребенок. Еще надеюсь на то, что с ним он будет настоящим отцом, а не его фикцией и чудовищем, вымещающим свою боль на своем ребенке. И если все таки последнее в нем так и осталось, тогда я никогда не пойму, почему он не пошел вслед за мамой, если ее он любил больше, чем меня и всех последующих его близких людей.