– Думайте, – настаивал Ситцевый рыцарь.
Тристан улыбнулся.
– Ну… Ха! Феи, – ему было весело от этого предположения.
– Феи, – спокойно повторил Ситцевый рыцарь.
И улыбка замерла на губах Тристана. Он восторженно посмотрел на тряпичную куклу. Неуместный скепсис второй день водил Тристана за нос. Будь он любым другим послушником, он бы отмахнулся от суеверия, но у него на коленях сидела оживленная им игрушка и говорила самые мудрые в мире вещи.
– Она… фея? Она – фея! – воскликнул Тристан так по-мальчишески звонко, что голос его взлетел под своды замка и разлетелся пестрым эхом.
– Прошу вас, господин, говорите тише, – призвал к порядку Ситцевый рыцарь. Хотя Тристан слышал, что и его старик улыбается, что и он рад.
– Да, да, вы правы. Как чудесно, что вы всегда правы! – ликовал Тристан. От избытка чувств он закрыл ладонью глаза, а второй рукой аккуратно, но крепко схватился за набитую соломой перчатку Ситцевого рыцаря. Он так ее пожимал. – Вы теперь обязаны рассказать мне, как ее найти. Вы знаете, я не сомневаюсь!
И безудержный восторг Тристана, и смысл его слов тешили самолюбие старой куклы. Ситцевый рыцарь подбоченился и начал рассказ:
– С давних пор известно, феи – что благородные люди, изведавшие магии. Живут под покровом природного наследия и высших сил, скрываясь от простых смертных. Ни дать ни взять элита общества! Оттого очень недоверчивы и пугливы. Сказки придали им облик маленьких демонов, но это ложь, что у фей есть иной, нечеловеческий, облик. Впрочем, легенды родились не на пустом месте. Большинство их слуг вправду выглядят весьма и весьма причудливо. Их лепят из глины, вытесывают из камня, вырезают из дерева, да мало ли способов создать существо по своему подобию? А живут феи общинами. Самое большое и известное из таких поселений – в Гормовых холмах, там, где начинаются болота. Но найти его обычному человеку, которого феи к себе не приглашали, невозможно.
– Как же тогда мне найти мою даму? – спросил Тристан.
– Девы фей все до единой сладкоежки – чуют запах меда и ягод за версту. Им сложно пройти мимо. Однако страх быть пойманными или раскрытыми в них живет веками, потому даже самую лучшую сладость нужно заговорить, чтобы они осмелились приблизиться, – и тут Ситцевый рыцарь разразился хохотом. – А то велик шанс просидеть в засаде несколько дней, а она так и будет вокруг ходить, пока вы не уснете так крепко, что и медведь не разбудит!
– Я все сделаю! Только скажите, что нужно! – требовал Тристан.
– Ваша решительность принесла бы вам славу, но грозит принести только выговор или отчисление, чего доброго… – но Ситцевый рыцарь все же сжалился. – Вам потребуется собрать эдакий алтарь с подношением. Камень или пень в лесу нужно пометить знаками, которым я вас обучу. Сверху набросить ткань того цвета, что нравится вашей фее…
– Чернильная! Как ежевика и ее платье, – объяснил Тристан.
– Вот. Такую ткань и возьмите. Сверху же стоит поставить горшочек или котелок с медом или вареньем. Не скупитесь ни на количество, ни на изысканность угощения. И важно: феи как огня боятся всего современного и неизвестных им человеческих изобретений. Не вздумайте наливать сладость в армейский котелок. Чем более естественного происхождения материал или древнее сосуд, тем меньше подозрений она вызовет. И не ставьте угощение холодным. Его нужно разогреть перед подачей, а над огнем нужно прочесть слова. Им я вас тоже обучу.
– Котелок, мед, ткань, – повторил Тристан. – Я все сделаю.
– Большинство фей любят ночь, – продолжал Ситцевый рыцарь. – Но иные, как ваша дама, предпочитают гулять на рассвете.
В голове Тристана носились мысли, прыткие и не укрощенные. Он все пытался их изловить.
– Так мне идти к холмам или к озеру? – спросил он.
– Я бы утверждал, что живет она в холмах. Но как бы с ней еще компания не вышла. Не думаю, что вы хотите знакомиться с ее компаньонкой, – весело предположил Ситцевый рыцарь.
– Феям нужны компаньонки? – удивился Тристан.
– Кто же их знает? Может, и нужны, – серьезно ответил он. – А потому лучше идите к озеру.
Тристан кивнул. Колокол из часовни требовательно звал ко сну. Тристан поторопился в спальни. Быть пойманным после отбоя и потерять расположение наставников он сейчас никак не мог. Он знал, что отпросится у сэра Мерсигера в лес на шесть дней отшельничества. Каждый послушник мог просить о таком уединении, если чувствовал, что оно необходимо для его души. Тристан уже придумывал речь, как якобы его смущает отношение окружающих после похода за струпкой, что он чувствует, будто возгордился и хочет претерпеть аскезу вдали ото всех. Скромность почетна в Ордене, ему не откажут. А до того Тристан успеет подготовиться.