— А почему не там? — не соглашался Вася, тыкая пальцем в обратном направлении. — Допускаю, что со сменой сторон света погорячился. Но ведь и ты можешь ошибиться в направлении?
— Нет, и сто раз нет, — визжал Женя и громко стучал себя кулаком в грудь, требуя уважительного отношения к его ориентированию. — Согласен с Володей, что уже утро.
— Нет, вечер, глупости все это, — поддержал Васину теорию Миша. — Откуда утру взяться, если мы вот только-только уснули. А я совершенно не проголодался, ну, если только капельку, так это не считается.
— Утро, утро, — Володя поймал машущую руку Миши и предложил присесть на траву. — И сейчас попробую пояснить перед всеми свою правоту, доказать наличие в лесу утра.
— Поясни, послушаем, — кивал согласно головой Вася. — Но не факт, что мы сразу тебе поверим.
— А я уже просыпался ночью, когда на небе было полно звезд, и луна на небе развалилась, словно на пляже.
— А в таком случае хотелось бы услышать ясный ответ и причину, почто нас не разбудил? — очень сердито спрашивал Вася. — Сам проснулся и промолчал о таком важном факте.
— И зачем мне это делать надо было? Вы так громко храпели на весь лес и славно улыбались на все свои рожи, что будить совершенно не хотелось. А потом, если бы разбудил, то обильно покрыт был бы матом и прочими скверными словами. В этом вы уж постарались бы. Ночью куда бы мы пошли? А если честно, то просыпался я кратковременно, и сразу, не успев осознать, вновь уснул. Вполне вероятно, что если бы не уснул так сразу, то устроил равноценную побудку. Как и Женя орал бы среди ночи. Вот от того и решил я, что наступило утро. А не смерзли лишь по такой причине, что вино оказалось качественным и лечебно-согревающим. Всегда в лес надо брать именно такое вино. И дешево, и полезно.
— А в фляжке пару капелек не осталось? — жалостливо спросил Миша, с трудом заглатывая пересохшую слюну. — Да и сала немножко я бы поел, не отказался бы.
— Пусто, — хихикнул Вася, заглядывая вовнутрь фляжки. Он забыл ее закрыть, и теперь там было полно пьяных муравьев. — А если их пожевать, — предложил он, — то можно одним махом два вопроса решить: и немного выпить, и закусить. Я слышал, какие-то дикие племена вообще одними муравьями питаются.
Миша от такого варианта завтрака мило отказался, решив пожевать травки под деревом. Там оказалась заячья капуста, и он с удовольствием набивал ею рот, сильно морщась от ее кислоты. Он так увлекся, что сам не замечал, как ползал и толкал жменями в рот пучки живительной травки, и морщась и щурясь от удовольствия.
— С товарищами поделись, — попросил Вася, протягивая руку за продуктом, словно Миша способен был на такой добросердечный акт. — А то у меня от всех этих глупых инсинуаций изжога образовалась в желудке. Надо чем-то ее заглушить.
— Самому слабо нарвать, что ли? — возмутился Миша, отправляя в рот очередную партию капусты. — Мы в слуги к вам не нанимались. И не смей рвать возле меня.
— Мужики, — захныкал Женя, призывая друзей к порядку и вниманию, а не устраивать в лесу завтраки. — Может, лучше поспешим? Мы и без того все на свете проспали.
— А можно подумать, что теперь есть куда спешить? День только начинается, до дому теперь и пешком добраться до конца дня несложно. К вечеру запросто дотопаем, — проворчал Миша, усиленно пережевывая траву. Вася так же увлекся заячьей пищей и, сбросив рюкзак, двумя руками усиленно щипал травку, сразу же заталкивая ее в рот за щеку, словно хомяк, чтобы потом в спокойной обстановке перемолоть.
— Действительно, — согласился Володя, укоризненно поглядывая на Женю с требованием, прекратить терроризировать друзей. — Народ почти сутки голодал по вине некой нечистой силы, а потому имеет полное право слегка перекусить.
— Да? А вдруг все же вечер, а не утро, а мы слегка ошиблись в направлении? — засомневался Женя, подозрительно поглядывая на солнце, которое своим движением должно указать истину.
— Вот именно, — согласился с его взглядом Володя. — Сейчас и определимся. Если вечер, то оно окончательно завалится спать. Но, во-первых, ты не мог по природе своего внутреннего мышления ошибиться в направлении, поскольку и с закрытыми глазами найдешь выход из леса.
— Уж вы оба с Володей в лесу ориентируетесь, как у себя во дворе, чего напраслину на себя наговаривать, — непроизвольно польстил друзьям Вася, счастливо и довольно проглатывая кислую кашицу. — А потом, Володя видел звезды. Уж они бывают только ночью.
— Из колодца их можно и днем увидеть, — проявил неслыханные знания в астрономии Миша.
— Здесь нет колодца. А потом, луна из колодца не видать, — категорично заявил Вася. — Стало быть, если все факты совместить воедино, можно смело и официально заявлять, что сегодня и сейчас наступает воскресное утро. Иного допустить нереально.
— Это точно, — поддержал Миша, сладко потягиваясь и укладываясь на траву для продолжения сна. Теперь уже в организме пища присутствует, а стало быть, и торопиться некуда. — До вечера я бы так не проголодался, что на траву набросился, как на сало. И винное воздействие на организм не прекратилось бы. А то и самочувствие великолепное, как у правильно выспавшегося человека, и голод зверский, словно организм успел дважды переработать вчерашнюю пищу. Даже тяга на горшок отсутствует, насколько отощал мой желудок. Все-таки мне кажется, что сегодня уже понедельник, или вообще вторник.
Женя презрительно окинул взглядом Мишу и официально заявил, словно его слова, как печатное объявление:
— Допустить, возможно, лишь воскресное утро. Иначе в твоем теле сильно просматривались бы перемены от исхудания, а мы их не наблюдаем. Стало быть, не успел понести жировые потери. Уж ко вторнику ты мог запросто с Володей соревноваться в объемах талии.
— Чтобы сравняться с ним, — презрительно заметил Миша. — Мне голодать пришлось бы не менее полгода. Я раньше умру, чем похудею до его параметров.
Да, добавить тут нечего. Володя был излишне худ, но такой факт его не беспокоил. Вроде и ел со всеми наравне, но его организм успевал переваривать пищу раньше, чем она попадала в желудок. Потому и отсутствовали на теле жировые прослойки. А откуда им взяться, если энергии в его организме было с избытком. Это еще великое чудо, что он со всеми вместе так долго проспал. Обычно он на такой продолжительный сон способен не был. Ложился позже всех, а вставал чуть свет. Легко и без длительных требовательных встрясок.
— Но пешком идти я не соглашусь, — громко возразил Вася, а Миша с ним согласился легким кивком головы. — Да там больше тридцати километров. Пока дойдем, так ноги до задницы сотрем.
— Не должны, — покачал головой Володя, сомневаясь в Васиных предположениях. — Мы каждое лето с братом в деревню к бабушке ездили. К маме папиной. Так вот до Толочино на автобусе, а там ровно тридцать километров до дома бабушки. Это сейчас, как папа говорит, какой-то ПАЗик пустили. А раньше между деревнями лишь на лошадях отмеряли. И ничего. В обед из Толочино выходили, а к вечеру: "Здравствуй бабушка родная, внуков любимых обнимай"!
— Поди, пустые. А здесь загрузка по два пуда на брата будет. Да еще впроголодь. Нет, — не соглашался Вася. — Поедем поездом.
— Контролер на первой же остановке высадит, — высказал свои законные опасения Миша.
— Ну, и пусть. Зато вот так по остановке и доберемся до дому. Выкинет во второй Сосновке, потом в первой, а там и Медведково следующая. Считай, и добрались до дому.
На том и порешили. Чего рисковать и ноги стирать, когда транспорта полно. К вечеру с перебоями и с пересадками запросто доберемся. А повезет, так вообще в одну поездку доедем. По выходным контролеры тоже отдыхать любят.
К поезду даже пришлось пробежаться. Ладно, там худому Володе и поджарому Жене. А Вася с Мишей чуть не умерли на перроне. Даже пришлось помогать им, взбираться по ступенькам в вагон. Благо, утром пассажиров было мало, и смеяться над позором друзей некому. Ясно дело, воскресение, прав Володя. Утреннее воскресение оставило людей по домам, и пригородный поезд с вагонами трамвайного типа шел в Витебск полупустым. В каждом вагоне больше десяти человек и не насчитать. Миша и Вася воспользовались таким огромным резервом свободного пространства и сходу упали на сидения, тяжело задышав, как раненные лошади после длительного и изнурительного бега, изображая внезапную кончину по причине нехватки запасов воздуха для дыхания. Но глаза не закрывали, поскольку оные повылазили из орбит, и для их закрытия не хватало кожи на веках. Женя и Володя хихикали и делали неприятные замечания в их адрес по поводу такого бессилия перед столь незначительным препятствием.