Выбрать главу

— Ну, так это совсем хорошо, — облегченно вздохнул Вася. — Может, сумеем его до весны уговорить, чтобы отпустил погулять. Уж очень не ко времени заметают, — сокрушенно качая головой, засобирался домой Вася. — Володя, я к тебе сразу с утра заскочу, вместе поедем. Вот только любопытно поинтересоваться бы такой странностью, как молчанием всех про лишнюю субботу. Не может же она нам только четверым достаться. А весь мир, он что, и знать не знает про лишний день в неделе?

— Мама! — крикнул Володя, не вставая с дивана. — Сколько суббот на этой неделе было?

— Две, полные две, — ответила мама, не отвлекаясь от своих кастрюль и сковородок. Так спокойно ответила, словно про дождик или ветер за окном, которые и удивить не могут.

Володя, сам не ожидая такого ответа, чуть языком не подавился. Он же в шутку спросил, чтобы развеять излишние сомнения друга, а она так удачно подыграла, словно сговорились с ней. А может, вопрос не расслышала и ответ дала тот, что сочла нужным? Когда Вася, окончательно сбитый с толку и расстроенный, покинул квартиру, Володя поспешил на кухню, чтобы уточнить столь щепетильный вопрос. Ну не могла же мама, а уж тем паче все его семейство, так равнодушно отнестись к столь неординарному явлению природы и судьбы. Нечасто в жизни выпадает повторение прожитого дня. Если сказать убедительней, так вообще случаев с такими метаморфозами в истории еще никогда не упоминалось.

— Мама, а вот чего две? Ты не могла бы мне уточнить, а то мой вопрос не совсем состыковался с твоим ответом.

— А ты про что спрашивал? Ты спросил, а я ответила. А что, разве я что-то упустила и не сказала? Мне показалось, что ты про грибы спрашивал, вот я и сказала, что все они поместились в двух кастрюлях. Даже еще осталось на сегодня немного пожарить. Остальные засолила.

— А-а-а! — протянул Володя и истерически расхохотался. Но, чтобы мама не задавала больше никаких вопросов, он объяснил свою истерику, переведя стрелки на Васю. — Представляешь. В парикмахерскую хочет бежать, чтобы расстаться со своей богатой прической. Перепугался, что уже в армию забирают. И чемодан упаковывает. Вот хохмач и глупец. Кто же нас раньше восемнадцати заберет!

Мама тоже немного повеселилась над Васиной глупостью и предложила Володе на завтрак целую сковородку жаренных на сале макарон. От такого деликатеса он не смог отказаться и с жадностью и зверским аппетитом смолол большую половину завтрака. Мама сидела рядом и нехотя ковырялась вилкой, с любовью и нежностью наблюдая за хорошим аппетитом своего любимого сыночка. Помощника единственного. И единственного, от кого плохого слова не услышит.

Про вечно пьяного мужа и говорить не хочется, а младшие сын и дочь оба в отца пошли. Такие же капризные, ленивые и грубые. Вот потому нехотя и взвалила все домашние заботы и хлопоты на старшего. А тот безропотно и по дому поможет, за лето ягод натаскал на варенье, теперь грибов принес целую уйму. И зарплату маме всю до копейки отдает. Потом просит рубль, словно в долг берет. Ей совершенно для него не жалко, да только очень быстро младшие с отцом семейный бюджет приводят в нулевое состояние. Расходуют без оглядки.

— Ой! — испуганно воскликнул Володя, заметив наполовину исчезнувшие макароны. — А они? — спросил он настороженно, показывая на двери, переживая за нехватку завтрака для спящих членов семьи.

— Хватит и им. Они еще до обеда спать будут, а там и суп приготовлю. Так зачем вас в военкомат вызывают? — спросила мама, хорошо понимая ту шутку над Васей, что ни о каком призыве и речи не может быть. Так, скорее всего для каких-либо уточнений.

— Не знаю, вроде комиссию уже прошли, прописные получили. Все равно раньше весны не заберут, а Вася пусть немного потрясется до завтра. Не убудет. А для меня, так лучше бы пораньше забрали. Я скорее бы этих свои два года стажа набрал. Я узнавал: служба входит в стаж. Как раз полгода и выиграл бы.

— Окончательно решился в свой литературный? Не знаю, как это стать поэтом или писателем, их так много и без тебя.

— Знаешь, мама, это я сейчас себе в голову вбил, а там будем посмотреть и решать, чтобы окончательно определиться. Я лучше сначала свои два года прослужу и твердо решу: куда и кем, зачем мне быть. Стихи и поэмы можно в свободное время писать, когда муза посетит, когда рифмы в башке возникнут. А делать это по обязанности — я себе такое и представить не могу. Они же могут и не сочиняться.

Вася пришел в понедельник настолько рано, что даже Володя еще не успел проснуться. Не говоря уже про завтрак, а уж тем более про брата с сестрой, которые и не умели настолько рано просыпаться. Им к восьми в школу, но они любили и привыкли проснуться за пятнадцать минут, чтобы за такой мизерный срок успеть проглотить завтрак, приготовленный мамой и находящийся на горячей плите, и галопом нестись в школу. Звонок на урок заставал их обычно в школьном дворе. И если повезет, то в класс входили на секунду раньше учителя. Сегодня родители ушли на работу к семи часам. Следом и явился сразу Вася, словно у подъезда дожидавшийся их выхода из квартиры.

— Ты что, еще спишь до сих пор? — сходу набросился он на сонного Володю. — Совсем страх потерял. Или уже забыл, куда нам направление выписал военком?

— Ой, Вася? — удивился Володя новой, и до безобразия аккуратной прическе друга. — Ты чего это такую комсомольскую прическу соорудил. Да и когда только успел? Еще вчера на твоей голове была приличная копна. А как же девушки? Им твое творение сверху мозгов может не совсем придти по вкусу. Еще и претензии предъявят, мол, верните Васю, какого мы полюбили, а этого пионера оставьте себе. Что им скажешь?

— Да ну их в задницу этих балаболок! — сокрушался Вася, осторожно и нежно дотрагиваясь до своей, но с трудом узнаваемой, головы. — Бабы бабами, а в военкомате нужно произвести хорошее впечатление. Тогда могут и на следующую осень перенести призыв. Я еще и в институт успею поступить, тогда насовсем от армии откошу. Давай, подпрыгивай и понеслись, а то там опаздунов совсем не уважают.

— Вот сам хоть понял, чего говоришь? Время только семь часов, а нам всего-то полчаса на трамвае потрястись, — возмутился Володя, с легкостью спрыгивая с диванчика. — Сиди здесь, а я по кругу побежал, — попросил Володя, подразумевая под кругом такие обязательные процедуры, выполняемые им регулярно по утрам, как посещение санузла, умывальника и завтрак. — Ты сам хоть ел, или рванул на пустой желудок? А то, так мой руки, и усаживайся за стол. Мама макарон целую сковородку нажарила с салом. А еще туда пару яиц прирезала. Просто объедение!

— Нет, спасибо, ты уж сам там без меня ешь, только побыстрей. А я здесь посижу, в окошко посмотрю.

Володя вернулся минут через пять, уже вытирая тыльной стороной ладони жирные губы. Сала было в сковородке больше чем достаточно, что его следы и остались на щеках и подбородке.

— Ну, и что теперь? Вот на кой приперся ни свет, ни заря! — пожаловался он на Васину торопливость. — Давай, покурим, пока время есть. Из дома выйдем не раньше восьми. И то за полчаса заранее приедем. Там же сам военкомат закрыт будет.

— Да ты что, какое еще курение, скорее поехали! — испугался Вася. — Погуляем вокруг военкомата и накуримся, сколько влезет. Да мало ли чего, с трамваем случиться может!

— Колесо спустит, на гвоздь наскочим, или бензин закончится, — хохотнул Володя, потешаясь над Васиными переживаниями. Неужели ему дома никто не объяснил нелепость его страхов? Даже если и в армию, чего вообще не допустимо, да и то за две недели предупреждают, чтобы успеть положенный отпуск отгулять.

— А ничего смешного я в этом не вижу. Вон, Комаров повыпендривался перед военкомом, гоношился, строил из себя героя. Так военком его на Кольский полуостров по блату запер, что у того, как в письмах пишет, все уши с ноздрями отмерзли там. А мне оно надо? Уж лучше сейчас лишних полчаса пострадать и показать себя со всех наилучших сторон, чтобы доверие заслужить и Витебске остаться в какой-нибудь теплой части. Или поблизости где-нибудь. Каждый выходной можно домой бегать, чего-нибудь вкусненько съедать, чтобы форму не потерять.