И стоило лишь мысленно вообразить это рабство на долгие годы, да еще с появлением собственных крикливых, горластых короедов, как все настроение приходило в глубочайшее уныние. А сейчас с этим звонком именем рушились безвозвратно все мечты и желания вернуться в прежнюю холостяцкую беззаботную жизнь с появлением временных и разнообразных, прелестных и залетных, милых и ненавязчивых, которые по первому его желанию исчезали из поля зрения на неопределенное время, молча и безропотно дожидаясь его зова.
— Слушай, Виктор! — попросил Евгений охранника при выходе из здания офиса. — Пусть для всех возраст моей посетительницы будет в пределах двадцати. Сохраним интригу. А я уверен, что буквально через несколько секунд тебя уже будут опрашивать.
— А кто она вам, Евгений Федорович? — удивленный такой просьбе спросил охранник. — Хорошенькая малышка. Очень вежливая, обходительная, и довольно-таки симпатичная.
— Вот о последних качествах можешь точно так всем и сообщать, — согласился с его характеристиками Софьи Евгений. — А на остальные вопросы слегка подмигивай и привирай. Мол, хороша, да и только. Дочь она моя незаконнорожденная. Вот внезапно осиротела, потому и пришлось забрать себе. Все равно ведь один остался. А так какая-никакая, а хозяйка в доме, и собеседница в тоске.
— Оно, конечно, — серьезно воспринял информацию Виктор. — А вы молодец, Евгений Федорович, не бросили, себе взяли, хоть и трудно, поди, с таким возрастом справляться. Вот жаль мне вас за жену, что прошляпили. Очень хорошенькая она у вас. Чем-то на вашу Софийку похожая. Такая же обходительная и вежливая.
— Бывает, — тяжело вздохнул Евгений, похлопывая по плечу охранника, словно старого друга, которому хотелось поведать свои печали. — Ну, ладно, пойду к ребенку, как бы ни набедокурила.
— Нет, все будет хорошо, — уверил Виктор. — Очень послушная она у вас. Я сразу это приметил.
Софийка сидела за пустым столиком и со вниманием рассматривала картины на стене. Там были и охотники на привале, и медведи по деревьям лазали, и красная шапочка с серым волком мирно общается. Есть на чем глаз остановить. Она предупредила официанта, что сейчас придет ее папа, и потому он разрешил ей подождать за столиком. Поскольку время для основных посетителей не наступило, то и народу в зале почти не было. И скучающий официант своим опытным взглядом сразу в Евгении определил отца одинокой девочки и пригласил его именно к этому столику.
— Вот, ваша дочь дожидается вас. Обещала, что папа вот-вот появится. Я ей и разрешил дождаться вас здесь, — объяснял он, подводя Евгения к столику, за которым сидела Софийка.
Она настолько увлеклась просмотром картин, что прозевала приход Евгения. И услышав объяснения официанта, Софийка смутилась и густо покраснела, словно ее уличили в обмане.
— Что закажем? — спросил официант, не замечая смущения ребенка. — Будем обедать, или легко перекусим?
— Вкусно, но нелегко, — весело скомандовал Евгений, нежно обнимая ребенка, целуя ее в щеку. — Супов и борщей мы дома наедимся. А сейчас нам сока побольше и пирожных много.
— Ты только не обижайся, ладно, — начала неуверенно Софийка, когда официант убежал за заказом. — Мне почему-то так хотелось сказать, вот я ему и сказала, что к папе пришла. Хорошо?
— Хорошо, очень хорошо! — воскликнул довольный Евгений, притягивая к ней руки. — Пока не принесли заказ, идем ко мне на коленки, я тебя обнять и помять хочу.
Евгений подхватил ребенка на руки и сильно прижал к себе. Софийка от слабой боли вскликнула, но счастливо рассмеялась. Она уже и не помнит, чтобы ее вот так брали на руки и ласкали, и говорили хорошие слова, и целовали в щеку.
— У меня ведь нет папы, а ты не прогонишь меня? Значит, мы и должны и можем быть семьей, а не просто знакомыми. И на улице я пока не знаю, как тебя перед подружками назвать.
— А у тебя уже и подружки появились? — удивленно, но довольный, спросил Евгений. — Это хорошо, когда есть друзья. Папа — тоже хорошо, но не всегда он свободен.
— У меня уже много подружек, — похвалилась Софийка счастливая, что он не обиделся и хочет слушать о ее делах и увлечениях. — Даже три. Нет, четыре. Сашка, хоть и мальчишка, но мы его в шутку подружкой зовем. Мы вчера познакомились.
— А у меня на работе, когда дядя Витя звонил, все подумали, что ты моя невеста. А я не собирался отрицать. Если им так хочется тебя считать, так пусть оно и будет.
— Ой, что ты, разве так можно, так не бывает! — вновь покраснела Софийка, и замахала руками, протестуя против таких сравнений.
— Неужели я такой старый! — словно обиделся, надувая губы, Евгений, пытаясь разгладить невидимые морщины.
— Нет, что ты, разве можно сразу так говорить. Ты не старый, но очень взрослый. И у тебя дети есть, и жена. Нельзя, чтобы невеста была, если есть своя семья.
— Но ведь их у меня нету, — уже слегка печально и трагично проворчал Евгений.
— Но почему? — не соглашалась Софийка. — Ты должен обязательно забрать их. Зачем твоим детям жить с чужим дядькой. И почему они совсем в гости к тебе не ходят?
— Она не пускает. Знаю, что дома, что сами хотят ко мне, а она постоянно придумывает причину, чтобы не разрешить им ко мне приезжать. Чинит препятствия. Специально и нарочно.
— Значит, любит тебя, а не его. Если бы было наоборот, то чаще пускала бы детей, чтобы побыть вместе. А теперь еще за твой обман обидится, когда ей расскажут про невесту. Ты все же пойди и расскажи, что я вовсе не такая, а просто маленькая девочка. И теперь к тому же с твоего разрешения стала твоей дочуркой.
— Ну и ладно, — вздохнул Евгений, усаживая Софийку на место, поскольку официант принес заказ. — У меня теперь тоже появилась семья, которая станет обо мне заботиться. Только вот немного научится готовить обеды и стирать белье, так и жена без надобности будет.
— А я много чего умею, — восторженно воскликнула Софийка. — Только пока твоей машинки стиральной боюсь.
— И я боюсь. Ведь пока жена была, мне, и надобности ею пользоваться не было. Это была ее прерогатива.
— А мы вместе будем обучаться, — предложила Софийка, запихивая в рот все пирожное. — Вкуснятина какая!
— Еще взять? А то, как посмотрю, так слишком быстро закончилось. У тебя оно на один-два кусь выходит.
— Нет, не нужно, а то растолстею. Вкусных штучек можно помногу лишь по праздникам, — сначала отказалась Софийка, однако потом решила передумать. — Закажи еще парочку. Пусть сегодня тоже будет у нас праздник. Даже самый настоящий. Мы его сами придумаем.
— И как назовем этот праздник? — спросил Евгений. — И в честь чего его праздновать будем?
— Папин день. У меня с сегодняшнего дня появился настоящий папа. Только ты все равно обязательно сходи и забери обратно своих детей и жену. Она ведь меня не прогонит?
— Нет, ты что? — даже испугался такой мысли Евгений. — Ни в коем случае, иначе опять прогоню их. Мы с тобой уже железно решили быть навсегда вместе. Но я их потом заберу, немного попозже. Пусть все обиды и огорчения немного улягутся. Конечно, моей вины здесь много, но и она не совсем права. Зачем сразу все рвать и бросать. У женщин и скандалы великолепно получаются с битьем посуды. Ведь я их люблю и всегда любил. Вот и нужно было насильно разбудить меня, оторвать на мгновение от работы. Не с первого раза, так повторить можно.
— А ты что-то очень важное сочиняешь? — спросила заботливо и участливо Софийка. — Ну, с этим компьютером. Ты еще называл мне это трудное слово. "Паурат".
— Да! — после ее слов Евгений мечтательно уставился в потолок, отсчитывая на нем нужные формулы и важные математические загадки. — Это просто моя мечта. Далекая и желанная, поэтому и хочется завершить пока без них, чтобы опять не обижать своим невниманием. Вот приведу и опять уткнусь на сутки в свой компьютер, а они рассердятся и вновь убегут. Мне сначала нужно завершить все дела, чтобы не было потом помех, отвлечений. Сейчас, если бы мог, то и работу забросил бы, чтобы не отвлекаться, да она нас кормит и обеспечивает.