— Папа! — испуганно спросила Софийка, вдруг осознав нечто страшное и ужасное. — А я, так получается, что только мешаю тебе!
— Нет, нет, ты что, так и не думай даже. Как раз ты совершенно не можешь мешать. Сама же мне говорила, что самой внимания много и не нужно, так, чуток. А им я своей работой только мешал, словно она вредила общению. А тебе я же не мешаю?
— Совсем нет, даже наоборот. Мне очень нравится наблюдать за тобой, когда ты мудришь с компьютером, — усиленно затрясла головой Софийка, показывая, насколько она с ним согласна и одобряет.
— Мне даже намного производительней работается в твоем присутствии. Ты создаешь доброжелательную атмосферу, ауру положительную. А одному мне совсем плохо было, тоскливо, что сильно отвлекало. Это поначалу показалось, что легче стало. Ан нет, сложней и дискомфортней. Спасибо, ты встретилась, так сразу в несколько раз мыслительный процесс ускорился. Ты мне помогаешь лишь.
— Папа, а в школе просили родителей придти на собрание. Я хорошо учусь, а это так всегда собирают. Я сказала, что передам, а сама не знаю, как теперь быть? Ты ведь пойдешь?
— Да, схожу, хотя у меня всегда жена ходила, а я даже школу не знаю, только номер помню. Когда нужно?
— В среду в два часа.
— Хорошо, вместе и пойдем, покажешь, где и что. А сегодня я немного запоздаю, так ты не волнуйся. Мне к твоим нужно заехать, документы забрать. Может и поговорим, о том, о сем потолкую с ними, если трезвые будут и на разговор согласные.
По тому, как напряглась и поскучнела Софийка, Евгений понял, насколько она не желает этой встречи и панически боится, что они сумеют ее забрать обратно. Такой факт станет для нее трагедией.
— Нет, милая, ты об этом даже не думай, и речи быть не может, чтобы тебя вернуть в это вертеп, — словно угадывая ее страхи, поспешил успокоить Евгений. — Я тебя теперь никому не отдам. Ты же назвала меня папой, но ведь такой разговор нам самим необходим.
— Только все равно я им не нужна. Они даже рады, что я пропала, и искать совсем не хотят.
— Почему ты так считаешь? — неуверенно спросил Евгений. — Может, они просто не знают, где искать?
— Неправда, знают. Я регулярно в школу хожу, и там меня каждый день найти можно, если хочешь.
— А ведь ты права! — поразился ее сообразительности Евгений. Ребенок раньше и быстрей его догадался, как искать пропавшего ребенка. Сама школа заволновалась бы длительным отсутствием.
А Софийка сейчас самому Евгению даже больше нужна, чем он ей. Теперь у него появился стимул в работе и смысл жизни. Он очень любит своих детей. И сейчас, когда их нет рядом, скучает и жаждет встреч. И если бы не эта работа, не этот проект "Паурат", никогда в жизни не отпустил бы от себя так далеко и надолго. А коль с женой так вышло, то нашел бы способы вернуть назад. Но ему ужасно хочется побыстрей завершить работу, чтобы удивить весь мир и прославиться. И если в первое время в голове возникала мысль о путешествие в другие миры, чтобы навсегда исчезнуть в них и забыться, то сейчас он к этому совершенно уже не стремился. Поскольку рядом с ним появилась Софийка.
Это была любовь. Настоящая и большая. Его любит ребенок, спасенный им от смерти, приголубленный, обласканный после длительного жестокого издевательства родных ее людей. И такими преданными глазами смотрит на него, что, казалось бы, готовая выполнить любое его поручение. А ему самому кроме этой любви и преданности ничего больше от нее и не нужно. Он никогда не предаст и не обманет, даже понимая, что у него есть такая работа, из-за которой убежала жена и пропали временно дети, за которых еще придется бороться.
Он ожидал увидеть в ее доме, из которого она убежала, некую бедность, холод и легкий кавардак. Но увиденное потрясло и повергло в шок. Нет, ни за что и никогда он не отдаст свою Софийку в эту помойку. Здесь грязь не убиралась еще с прошлого века. Не хотелось бы даже уточнять и предполагать сроки. Но вонь не позволяла даже короткое время находиться в этом помещении, словно выталкивала из квартиры тяжелым смрадом. Лица родителей напоминали тех свалочных бомжей, которые иногда встречаются на улицах города, шарующихся по помойкам в поисках ценного и съестного. Но у тех лица бывают сосредоточенными с признаками присутствия некоего остатка разума. Они искали. А эти давно нашли. Поэтому мозги им не требовались. И появление Евгения они восприняли, как явление спонсора на очередную бутылку.
— Мужик, — просипело некое подобие женщины в изорванных и замызганных спортивных штанах и неясного цвета футболке. — Выпит есть? Принес чего-нибудь нам?
— Есть, конечно принес, разве с пустыми руками к таким людям ходят. Ясно дело, что принес, — кивал головой Евгений, прикрывая нос платочком одной рукой, а второй доставая из внутреннего кармана бутылку водки, понимая, что зря потратился на столь дорогой качественный продукт. Их бы вполне устроила и самая дешевая. Лишь бы много воняла спиртом. — Но я выдаю только по документам.
— Мужик, ты, случаем, не сбрендил? — ошалело смотрела она на него, не понимая, чего он хочет. Ее сожитель сидел за столом, уткнувшись носом в пепельницу.
— Где дочь? Она дома, или вы ее совсем уже потеряли? Мне бы увидеть и пару словами перекинуться с ней.
— Какая дочь? А, дочь, так бы и сказал, — неожиданно, словно вспомнив нечто важное, протянула она. — В школе, где же ей еще быть в это время. Утром сегодня ушла, да задержалась, поди, у подружек. Да, точно, я ее еще собирала, портфель складывала.
— Точно? Тогда неси ее документы. Мне в школу нужны ее метрики. Тогда и бутылку получишь.
Женщина, молча, развернулась и скрылась в комнате, а Евгений на время вынырнул из этого смрадного болота в подъезд, чтобы глотнуть несколько глотков свежего воздуха. Но дверь оставил приоткрытой, чтобы сразу вернуться к хозяйке, если она явится с документами. Через некоторое время он вновь нырнул в это амбре, протягивая женщине бутылку водки в обмен на документ Софийки. Хотел еще пару фраз выговорить ей, но не успел. Та уже на ходу откручивала пробку и уже с горла хлебала содержимое. Чтобы окончательно не потерять сознание и не проблюваться, Евгений выскочил из дома и, успокаивая возникшее головокружение, плюхнулся во дворе на лавку, жадно, словно выброшенная на берег большая рыба, хватая воздух беззвучным ртом.
— Ужас, какой кошмар, чего еще в этом мире бывает! — тяжело выдавливая из легких остатки квартирного воздуха, шептал Евгений. — И как она только могла жить здесь?
— Мужчина, вам плохо? — к нему подошла пожилая супружеская чета. Обоим лет под семьдесят, но оба ухоженные и опрятные. Видно, что далеко от тех, где только что был.
— Да ужас, какой, чуть не издох! — словно в оправдание объяснил он незнакомым людям.
— Что вы такое говорите? — покачала головой старушка, не совсем понимая шутку Евгения.
— Вы не обижайтесь, это я по воле случая забрел в одиннадцатую квартиру. Тяжелые испытание, еле выдержал положенные секунды. По-моему, там больше трех минут нормальные люди не выживают. А они запросто сутками там, и ничего.
— А-а! — протянул мужчина. — Это вы о Костиковых? Есть такие. И какое же это несчастье занесло вас к ним?
— Вот именно, что несчастье. А может это счастье. Ведь благодаря удаче мы с ней встретились. Простая необходимость. Вот, документы Софийкины забрать надо было, потому и зашел, да чуть не задохнулся. А по собственной воле отродясь бы и порога не пересекал.
— Ой, мамочки, Софийка! — воскликнула старушка. — Случилось с ней чего, аль как? То-то давненько ее не встречала. А какой ребенок славный-то, какай великолепная девочка, добренькая, обходительная, вежливая, а с мамашей не повезло, маленькой. Беда такая, что и сказать нельзя. Совсем спилась, да еще такого же урода к себе привела. Как же ребенок там в этом аду выживает?
— Вы, мамаша, так можете не переживать, все хорошо с вашей Софийкой. Вернее, с моей. Забрал я ее себе. Родственники мы дальние, вот и взял к себе. А понадобились документы в школу и поликлинику. Нынче без документов никак нельзя.
— Фу, ты, слава богу, счастье-то, какое нежданное привалило ребенку, что вы нашлись, — радостно за судьбу своей маленькой соседки вздохнули оба старика и сели рядом с Евгением. — Звать-то вас как? Может, помощь какая от нас понадобится, вопросы какие!