— Ура! — громко обрадовался Володя, ощущая, как нижняя часть тела холоднеет и намокает.
Нет, эта посадка удачной не была. Потому полянка и зеленела больше всех на общем фоне, что была она маленьким болотцем. Свое ура Володе хотелось вернуть назад и заменить его теми крепкими выражениями, что одаривал их инструктор Циркунов. Однако и эти выражения он не успевал произносить. Обстановка спешно начинала меняться, потому подготовленные матерные выражения так и остались невысказанными. Сильный порыв ветра надул купол, как воздушный шарик, натянул стропы, и Володя, словно пробка из бутылки шампанского вылетел из точки приземления, перевернулся над землей определенное количество раз (сколько именно, он не запомнил), и шлепнулся с тучей брызг в это же самое болото.
Но не стал задерживаться на одном месте. Шар, то есть, купол, под напором ветра потянул его словно глиссер по воде, рассекая его туловищем водную гладь. Однако вода быстро кончилась и сменилась твердым грунтом аэродрома. Попытки загасить купол подтягиванием нижних строп, как учили в классе, провалились, не успев начаться. Володя быстро понял, что со стихией сражаться не имеет смысла и результата. Во-первых, поток ветра несет его к желанному автобусу, расположенному где-то в двух километрах от места приземления. А во-вторых, чуть пальцы не поломал. Сильно ветер зверствует и свирепствует.
И тогда он принимает соломоновское решение: использовать его силу для комфортной доставки своего тела к месту сбора. Дабы не стереть о землю живот и иные органы, Володя поправил на животе запасной парашют, и уже на нем, как на буере, понесся по воле стихии и случая. Руки и ноги поднял над землей, дабы не препятствовать движению. Само перемещение ему настолько понравилось, что он вновь истерично и радостно заорал. Раздражали лишь коровьи лепешки, собираемые по всему полю запасным парашютом, и накапливающие стопкой блинов прямо перед носом. Но Володя по мере их накопления, отбрасывал правой рукой в сторону, и продолжал движение с прежним комфортом. В таком счастливом полете он даже не заметил остановки и оседание купола, словно шара, проколотого иглой. Нет, это просто группа курсантов настигли его и нагло затоптали ногами.
— Ты чего разъездился здесь, как трактор по асфальту? — смеялись и визжали от восторга курсанты. — Разлетались по всему полю, а мы вас собирай, как грибы в лесу.
Но помогать вставать Володе никто не планировал. Виноваты во всем свежие лепешки, что так же встречались на пути.
— Идеальное приземление! — восторгался инструктор злорадно, припоминая, как чуть не вылетел из самолета по вине шустрого поведения данного курсанта. — Весь в дерьме и по пояс мокрый. Вот только снизу, почему-то. Ты обмочился, пока летел, или уже после посадки?
— Нет, — попытался оправдаться Володя, да кто же слушать его будет. Такая идеальная ситуация для обсуждений. И народ весело и дружно приступил к обсасыванию причины мокроты.
— Так, — скомандовал инструктор, спасая Володю от злых языков. — Ты здесь сам разбирайся и сушись, а остальные по машинам. Поехали остальных собирать. Ты, Володя, молодец! Хоть мокрый и весь обгаженный, но самостоятельно добрался. Хорошо использовал стихию. А всех, только посмотри, как разбросал ветер!
Васе повезло гораздо меньше. Мало того, что его отнесло черт знает, куда в сторону от аэродрома, так еще и планировал его парашют в цент большого стада коров.
— Кыш, негодяи, твари подлые! — кричал и махал руками Вася по мере приближения к скотине. — Кыш, брысь, пошли вон, атас, полундра! — перебирал он весь набор отпугивающих команд, какие оказались в данную критическую минуту в его арсенале. Но твари даже не обратили внимания на снисхождение сверху на их тупые головы. Они продолжали щипать травку, оставляя лепешки и иногда мыча. — Убью гадов, если не уберетесь, здесь происходят важные учения, и нечего прикидываться глухими и тупыми.
Вася кричал уже больше от отчаяния, поскольку земля неожиданно стала приближаться с сумасшедшей скоростью. Точнее, не сама земля, а эти подлые коровы, заслонившие своими толстыми туловищами площадку для приземления. И тут он понял еще одну свою грубейшую ошибку и просчет. Кричать на этих тварей не только не имело смысла, но еще к тому же этот крик оказался услышанным на его голову, а если быть более точным, то зад. Поскольку на его предсмертный крик некоторые из крупнорогатых решили обратить внимание, слегка задрав головы. И тогда он догадался, что зря так беспокоил их, поскольку рога этих тварей вместе с их тупыми башками так же задрались кверху и приготовились к приему гостей.
Приземление на коров не представляло того риска, что приземление на их рога. Кроме потери невинности могли быть еще более тяжелейшие последствия, типа таких, как топтание и вдавливание его бренного тела в продукты жизнедеятельности этих коров. На всякий случай атеист Вася закрыл глаза и обратился к богу с, наспех придуманной, молитвой. Услышал, или нет, но приземление (если посадку на корову считать таковым) состоялось не жестким и мимо рогов. Однако перепуганное стадо в панике пыталось разбежаться и затоптало купол парашюта. Дело оказалось бы полезным, да пара коров запуталось под куполом, а потому в бешеном темпе пытались вырваться из плена. От того сам купол сильно трясло. А вместе с ним бросало из стороны в сторону и самого Васю.
Насилу сообразил и умудрился отстегнуть парашют, избавив тем самым себя от излишних трясок и вибраций. И теперь этот бешеный клубок метался по земле уже без его участия. Примчавшийся спавший невдалеке пастух потребовал немедленного освобождения из плена его подопечных, поскольку это угрожало удою и нервному состоянию самих буренок. А ему, то есть пастуху, нести материальную ответственность за деяния неких парашютистов нет никакого резона.
— Забирай свой парашют и срочно возвращай мне коров! — визжал перепуганный и расстроенный дедок.
— Предлагаю сначала вам забрать своих коров, а потом уже можно и мне парашют, — вышел со встречным предложением Вася.
— Ты сам первый начал, а потому и первый должен забрать, — пытался возражать пастух, боясь остаться один на один с таким опасным шевелящимся клубком.
— Ну, и как это вы себе представляете? — хохотнул Вася, уже почувствовав себя в полной безопасности и уверенности. Во-первых, сохранил невинность и не угодил в коровьи лепешки. Потом не отмылся бы. — Вам надо ваши коровы, вот и забирайте их себе. Как освободите, сообщите моему командованию. И заодно материальную часть вернете. Только осторожнее, не порвите, а то мне с ним еще завтра прыгать.
— Эй, парень, так не пойдет! — уже умолял перепуганный дед. Как же он один справится с таким сумасшедшим тандемом. — Забирай его сам, а мне некогда возиться, дел и без твоего парашюта полно. А потом, где я буду искать твоих командиров?
— Ладно, — вальяжно согласился Вася, сам еще не догадываясь, как они будут освобождать этих бедных перепуганных животных. — Давай, заходи справа и хватай за стропы, а я слева. Попробуем, если получится, скинуть с них парашют.
Получилось легко, поскольку уставшие и испуганные животные на пару секунд притихли, словно догадались об их предстоящем освобождении. Но, когда Вася с пастухом сбросили с них купол, лучи солнца ослепили коровам глаза и те незначительны остатки мозгов, что имелись в их крупных головах. Взбешенные буренки задрали хвосты и с диким ревом понеслись в сторону деревни.
— Домой побегут, никуда уже не денутся, — засмеялся пастух счастливо и довольно, что так удачно завершилось мелкое недоразумение. Он с радостью помог и Васе собрать в кучу сильно помятый и разбросанный по всему полю парашют. — А чего это ты сюда залетел-то? Нас предупреждали, что будут парашютисты прыгать, вот мы и ушли с аэродрома. А ты без всякого намека взял, да и залетел. Непорядок.