Не такая уж и долгая была разлука. Даже и соскучиться толком не успели. Все свое детство их на лето по деревням отправляли. Так после тех разлук всегда удивлялись, что время вмиг пролетело, что и оглянуться не успели. А в этой армии, как назывался их УАЦ, сплошной веселый курорт. Если бы догадались с первых дней сержанта куда-нибудь засунуть, так и этот центр в санаторий переименовать можно было бы.
— Господи! — удивлялась мама первые минуты встречи. — А загорел-то как, а поправился! Ребра куда-то исчезли. Теперь их уже так легко не сосчитать. И щеки слегка округлились, точнее, впалость исчезла слегка. Вот уж действительно, отдохнул и похорошел!
Володя подошел к трюмо по пояс раздетый и долго любовался исчезновению ребер. А они ранее просвечивались легко и без напряг. Непорядок, но нестрашный. После армии, а точнее, после этих сборов опять похудеет и вернется в прежнее тело. Работа, забота, девушки, да друзья с вином. Все это и исполнит коррекцию фигуры.
Объятий с поцелуями с друзьями не было. Вася уже сидел на бревнышке с сигаретой в зубах, а Женя с Мишей небрежно протянули свои руки и процедили сквозь зубы, словно нехотя и без желания:
— Здорово, коль не шутишь! Народ заставляешь ожидать, а это, как сам понимаешь, требует оправдания веского и убедительного.
— Мама заставила супа похлебать, — особо и не пытался оправдываться Володя, но ответил, чтобы не приняли молчание за неуважение. — Разве можно маме отказать?
— Наливай, — скомандовал Миша, хотя разливать все равно приходилось ему самому. Это он для себя сказал. — А закуску от Володи можно смело убирать, — сказал он, передвигая его бутерброду к своему стакану. — Во-первых, уже сыт, а народ ни в одном глазу с утра, а во-вторых, такую морду отмахал за месяц, что в увольнении можно вообще обойтись без приема пищи. Вино, кефир и сигарета.
— Вот это, как раз, и не нужно, — весело не согласился Володя. — Моей маме все эти округления очень по душе пришлись. Она сказала, что я на мужчину похож стал. Хватит, мол, костями по округе греметь. Хочется хоть тонким слоем жира покрыться.
— В корне неправ, это, во-первых, а во- вторых, протестую, — не поддержал его оптимизма Женя. — В нашей компании главным хранителем и накопителем жира является Миша. Он за всех нас им покрывается, вот пусть и остается таковым. А то потом за закуску споры излишние возникать начнут. А оно нам надо?
— Правильно, — довольно кивнул головой Миша. — Нечего к другим обязательствам руки протягивать. Так что, твой бутерброд я съедаю на полных законных основаниях, — весело воскликнул он, и в подтверждение сказанного запихнул весь Володин бутерброд к себе за щеку. Однако в момент спешного пережевывания, а он волновался за него, как бы ни отняли, внезапно подавился, и вся слегка прожеванная пища вылетела на землю, на радость птицам и насекомым, копошившимся в траве.
За порчу и разбрасывание продуктами он получил в тот же миг от Жени по шее, а Вася и Володя порадовались факту мести за жадность и несправедливую экспроприацию бутерброда.
— А нечего чужое хапать, — хохотал Володя, наблюдая, как до колик в желудке и хрипоты в глотке пытается откашляться Миша. К тому же слезы и сопли, размазанные по щекам в момент этого естественного процесса, весьма портили аппетит Васе.
— В другое горло попала, — через пару минут осипшим голосом пытался оправдаться Миша, на что друзья на законном основании заметили:
— Он еще в два горла жрать будет здесь. А харя не треснет?
Инцидент быстро исчерпали двумя бутылками вина. И уже потом Вася приступил к повествованию, позволяя Володе вставить пару реплик, если Вася кое в чем окажется неправым, или подзабудет какой-нибудь факт или упустит подробность. Вино позволило подзабыть мелкие неприятности и недоразумения, а потому в его речах звучали лишь восхищения и всякие красочные эпитеты, обрисовывающие их жизнь на протяжении этого недолгого весеннего месяца. Не зря призыв на службу состоялся первого апреля. Оттого она и мало походила на армейские трудности.
— Я тоже хочу в ВУАЦ! — уже кричал после нескольких эпизодов страждущим голосом Миша. — Жрать да балдеть, да так любой дурак служить согласится. Разве это служба?
— Для особо одаренных. Не для всех подряд, — гордо и с пафосом заявил Вася. — Таких, как ты, не возьмут. Во-первых, вертолет не рассчитан на перевозку сала. В тебе веса много излишнего. А во-вторых, туда умных и образованных берут. Как я, как Володя. Ну, если немного довести его до ума, то и Женя подойдет, как безвыходный вариант при крупном недоборе. А где ты у себя видел хоть одно из этих качеств?
— А уж проблема со здоровыми пацанами стоит весьма остро, — подсказал Володя, солидарно подключаясь к Васиному мнению. — Медики рубят по-черному. Вот тут уж ни блат, ни ум не спасает. Перед началом полетов опять комиссия будет, так еще парочку отсеет. У них это уже в привычку вошло. Перед учебой комиссия зверствовала, выбрасывала массу на вид крепких и здоровых. Так ну и что? Перед призывом опять троих выявила. Словно за полгода у них эти изъяны появились.
— А я что, тупой? — возмутился на полном серьезе Миша. — И со здоровьем у меня никаких проблем не было. А похудеть запросто смогу. Жалко, но ради такого дела с десяток кило сала за месяц потерять можно. Вот в сентябре пойду к Федорчуку и попрошусь. Ишь, герои выискались! Сами хотят всю службу за семь месяцев отслужить, а я за них в настоящей армии два года парься. Не согласен.
— Бесполезно, — категорично заявил Вася. — Тебе бы сначала своих восемь классов закончить. И это для тебя очень крупная проблема. А тут тебе не там. Без среднего образования можешь к Федорчуку и не соваться. Синусы и тангенсы знать нужно. Без них в авиации делать нечего.
— Но я их за лето выучу, — уже менее уверенно и тихо прошептал Миша, теряя последние надежды на такую легкую службу.
— Вот умора! — хохотал Женя. — Он выучит. Да тебе один только синус три года учить, не выучить. И то сомневаюсь, что осилишь. С арифметикой до сих пор не разберется, в дробях, как в дебрях, путается. А синусы — это уже чуть ли не высшая математика. Если честно, так они мне самому не даются. Но мне на них наплевать. Я уже давно решил железно — иду в киномеханики. Там не то, что синусов, так даже и дробей нет. Круглосуточно одно лишь кино.
— Тогда и я пойду в киномеханики, — решил не обижаться на замечания друзей Миша.
А чего обижаться, когда ему учиться нигде абсолютно не хочется. Правда, и работать тоже, но он понимал, что после армии мама и папа кормить нахаляву не будут. Потребуют соответственного финансирования. И тем более деньги, ни на какие развлечения не дадут. Они и сейчас не балуют. Это еще хорошо, что друзья понимают и субсидируют расходы на вино. Однако, двое уже сами попрошайничают, а Женя совсем не любит угощать. Потому этот месяц у Миши был сухим и трезвым.
— Володя, а там ты не успел за это время кого-нибудь спасти? — спросил Женя, выбрав тихую минуту. — Твой дар за время службы не пропал? А то, может такое стать, что без тренировки и покинет тебя.
— Там нет ни детей, ни перекрестков, — ответил за Володю Вася. — Нигде никого. Мы потом, когда полеты начнутся, проявим себя. А пока отдыхаем, накапливаем потенциал.
— Ха! А вот летать начнут, так у них сразу дети на перекрестках появляться начнут. И где вы их там встречать будете? — с сарказмом заметил Миша. — Вот сам думай, когда говоришь. А еще синусы с тангенсами знает. Самого бы в этот ВУАЦ не пустил на месте Федорчука.
— Он их неважно знает. Даже еще хуже, — подсказал Володя. — На экзаменах меня заколебал. Пришлось по его вине на два билета отвечать. Сначала свой решил, а потом его. Совсем сам ничего не может. Как маленькое дите беспомощное.
— Вот ты совершенно неправ, — возмутился Вася. — С конструкциями у меня полный ажур. Про любую железку по винтику расскажу. А с ВВЖ и аэродинамикой, и особенно с метео — кошмарные предметы. В них же все так запутано, что разобраться практически невозможно.