Я стараюсь приходить после работы, где-то около пяти. – Она не смогла сдержаться и, продолжая сидеть с закинутыми на соседнее место ножками, она оперлась на руку и слегка подалась к нему всем телом. Он приметил сверкнувшее на безымянном пальце кольцо. «Замужем». У него такое же. «Просто неудобно сиделось, или же захотела показать ему свою «несвободу»?
Они сидели, смотрели друг другу в глаза и разговаривали так, словно давно знакомы, но очень долго не виделись. Она рассказала про своего мужа, что в зал они ходят вместе, но сегодня он не пришёл. Рассказала про свою восемнадцатилетнюю дочь. Он рассказал о своём супружеском быте, о любимой жене. Их беседа была наполнена яркими красками и приправлена толикой доброго юмора. В какой-то момент он понял, что хочет её. Он понял, что готов взять её прямо здесь, в чреве этого спортивного клуба – турецкой сауне, несмотря на то, что в любой момент мог зайти кто-нибудь из других посетителей. Кто-то, кто сейчас плавал за стеной в бассейне. Он хотел обладать этой женщиной, хотел целовать её маленькую грудь, игнорируя немалую разницу лет; хотел перебраться через стену морально-этических правил и, взобравшись на башню греха плевать на копошащуюся внизу чернь. Стоило ему погрузиться в глубины её прекрасных глаз, и внутри просыпалась жажда. Он явственно читал желание в её глазах тоже, неуёмное, полное какой-то дикой страстью; кожей чувствовал, её либидо тоже хочет заполучить его в своё ложе. Это, почти живо ощущаемое чувство страсти, возникшее между ними, поднимало его естество и будило инстинкты, взывало к дикому, животному началу.
Эти двое, почти в одночасье залипли друг в друга, их миры смешались, их жизненный опыт и ценности превратились в какую-то невообразимую гормональную кашу. Что произошло меж ними такого? Почему двое - не достигший третьего десятка лет мужчина и, уже вырастившая взрослую дочку женщина, возжелали друг друга? Никто из них не мог дать ответа. Сейчас им было не до того, сейчас они жили друг в друге. Сейчас их миром стало это маленькое помещение хамам. Словно два ёжика, нашедшие друг друга в тумане, они сидели в пару и ЖЕЛАЛИ.
Но вот, в помещение вошёл новый гость, и их взаимное слияние прервалось. Реальный мир снова вторгся в их маленькие мечты, а миг наваждения прошёл, оставив им приятное послевкусие.
- Ладно, - сказала она, - я пойду, пожалуй.
- Хорошо, а я посижу ещё минуты две, - ответил он, глядя на прервавшую их идиллический сон женщину. Дородная, явно уже не первой свежести старушка, умостилась напротив. «Благо, не на ЕЁ место». - Подумал он, с усилием удерживая норовившую скривиться мину. Она вышла, мягко прикрыв за собой прозрачного стекла дверь, и включив прохладный душ, вошла под него целиком. Краем глаза он видел, как вода ласкала её кожу, начиная с головы, вниз по рукам к бёдрам и по ногам. Не успела она ополоснуться, он уже вышел вслед.
- Я подвезу тебя. - Его голос был тверд, и не признавал никаких оправданий.
- Ну, мне неудобно, как-то. - Ответила она, но глаза просто кричали «Да, да, я согласна!».
- Сколько тебе надо времени?
- Ну, пока я сушусь, марафет…
- Через полчаса на проходной. – Прервал он и ушёл в мужскую раздевалку. Он чувствовал, ещё немного и она увидит бьющую его дрожь, оттого, наверное, не обратил внимания, что она стояла, плотно прижав свои руки к бёдрам. Она тоже дрожала. Дрожала, словно ей снова шестнадцать и вот-вот между ними должно произойти что-то поистине волнительное, первый поцелуй или что-то более важное. Как же хорошо, что она только-только из душа, иначе он увидел бы, как увлажнился её купальник, там - снизу. «Что это со мной?» «Почему?» « Ведь мне не шестнадцать, и я уже совсем, совсем взрослая!» - думала она, провожая его удаляющуюся фигуру взглядом. Когда он скрылся за поворотом, она, с трудом переставляя одеревенелые ноги, пошла следом, но её маршрут вёл немного в другую сторону – в женскую раздевалку.
Он собрался много раньше неё. Наскоро вытершись полотенцем, слегка подсушив волосы феном, он быстро оделся и, боясь опоздать, поспешил на выход. Пока она приводила себя в порядок, он успел выпить два кофе, коктейль, выйти на улицу и завести авто. С каждой минутой ожидания, уже утихшая было дрожь, усиливалась. «Бабочки в животе» - усмехнулся он, потому, как в его животе поселились далеко не бабочки, скорее там созрело яйцо. Яйцо той самой чужой животинки, которую Сигурни выносила в четвертой части одноименного фильма. Оно готово было вырваться на свободу, разрывало его изнутри, отнимало разум , стремилось оставить свой след на белье. И вот, когда он готов уже был застрелиться от нахлынувшего возбуждения, она вышла на улицу. Совсем, не такой яркой, какой он видел её в хамам. Толи у одежды фасон не из модных, толи нагнетание возраста поставило свою печать; бедра оказались не столь широки, талия не очень то и точеная, на голове, какая-то древняя укладка. Но, несмотря на легкое разочарование, в нем все еще бурлило то «слияние», да и обещание надо выполнять.