лет он бил меня изо всей силы по лицу. но - удивительно - я все равно его любила. Я не могу сказать было ли это из-за моего привязчивого характера или из-за "кровных уз". Hо я была предана ему в любом случае, ухаживала за ним, когда он болел и пыталась понравиться ему любым способом.
ДВОЙHАЯ ПЕРЕМЕHА
Двойная перемена произошла, когда мне исполнился двадцать один год. В течение двух месяцев я была в далеком путешествии с моим отцом и - к великому сожалению моей матери - приняла иудейское исповедание. Мой отец желал этого и некоторые из иудейских учений, в особенности вера в единство жизни и ежедневная молитва: "Послушай, о Израиль, господин, наш Бог - единый Бог" сильно притягивали меня. Я думала, что иудейская религия такая-же хорошая как и любая другая, так как в то время у меня вообще не было религии. Я искала истину и называла себя искательницей истины, когда разговаривала со своими подругами. Hа мой переход в иудейскую религию отец потратил сто фунтов, и так как он любил деньги больше всего в мире, это произвело на меня большое впечатление. В то время я была хорошей ученицей иврита. Так как я знала все догмы иудейской веры и уже в течение многих лет принимала участие в большинстве праздников и постов иудейской церкви, не было никакой сложности, и меня окрестили. Когда я смотрю назад, мне становится ясно, что церемониальные формы и религии для меня ничего не значили. Я думаю, что надо мной довлело мышление моего отца и я поддалась, чтобы понравиться ему. Жестким мой отец быть не хотел, но он наверняка был самым эгоистичным человеком, которого я когда либо встречала. Я должна была жить его жизнью и делать то, что он хотел или же он насильно принуждал меня к этому. Таким образом я вела очень несчастливую жизнь и книги были моими единственными друзьями. Моя мать жила в другом городе, и когда я е иногда видела она была не в состоянии изменить мои жизненные обстоятельства. Она боялась отца больше чем я и никогда не действовала против его воли. Поэтому при моих посещениях она могла только дать совет терпеть. Она говорила, что он однажды все-таки умрет (так как он был уже очень старый) и что тогда я смогу делать, что хочу, так как буду очень богатой. Она была совершенно беспомощной по отношению к моему отцу. Мой отец не спускал с меня глаз и портил мою жизнь непрекращающимися упреками, бормотанием и придирками.
СМЕРТЬ МОЕЙ МАТЕРИ
Так жизнь шла месяц за месяцем. Когда мне было 25 лет, в день моего рождения, я потеряла свою мать. Она упала во время прогулки и умерла после недельной болезни от сотрясения мозга. Мой отец посетил ее. Hо так как он не мог видеть болезнь, смерть и заботы, то остался всего на один час. В первый раз мне было больно от утраты умершего человека, так как я действительно любила свою мать. Как я страдала, какую боль вытерпела! Я ухаживала за ней день и ночь, пока она не умерла и мне казалось, что вместе с ней ушла половина моей жизни. В момент ее смерти у меня было странное внутреннее видение. Я увидела ее в белых одеждах в дверях и услышала как она сказала слабым голосом, что со мной все хорошо и не стоит печалиться. Однажды позднее, во время серьезной болезни я увидела ее перед собой сидя на стуле. Она смотрела на меня любя и взглядом полным сочувствия. Часто в жизни у меня были странные сны и видения, а - 137
также и паранормальные переживания, которые всегда были моим спасительным якорем, да и остаются им поныне. После того как я закончила дела с хозяйством моей матери, я вернулась в дом моего отца. Я потеряла мою наилучшую подругу на земле, мою любимую маму. Вскоре после этого мне в руки попала книга о френологии, которую я тщательно изучала в течение нескольких месяцев. Затем я нашла другой труд по физиогномии, а позднее о хиромантии и графологии.
ПОМОЩЬ САМОЙ СЕБЕ
Изучение сущности человека мне очень нравилось и для этого не нужно было внешнее принуждение. В течение трех лет я усиленно занималась этими вещами и покупала любую книгу, которая касалась этого. Однажды в приступе ярости мой отец начал упрекать меня в том, что я не заработала ни одного пфеннига в жизни, и если бы не он, то что-бы я и делала. Этим криком он что-то изменил во мне, я собралась с силами и заявила: "Как френолог я очень хорошо могу зарабатывать деньги и быть совершенно независимой от тебя, если ты чем-то не доволен." Он презрительно рассмеялся, но я сказала: "Если ты желаешь дать мне попытку, то позволь мне попробовать". Он ответил "Да" - но совершенно не думал о том, что я претворю свои слова в действия. Я сдала экзамен у Фоулера и повесила на дверь латунную табличку, которая сообщала о том, что я являюсь сведущей в френологии, графологии и хиромантии. Почти с самого начала у меня было много посетителей. Сначала я брала скромную сумму в пять шиллингов за одно толкование характера, но позднее, когда я стала более известной, я брала один фунт стерлингов, а за более подробную разработку даже два фунта.
Когда я сэкономила примерно 40 фунтов золотом, я взяла их в жилую комнату, высыпала на стол и сказала отцу: "Вот, это мои деньги, я заработала их. Ты ни подарил, ни одолжил их мне". И он в первый раз отнесся ко мне с уважением. Теперь в соответствии с его понятиями я была достаточно старательной, так как могла зарабатывать деньги как и он. До тех пор он считал меня ограниченной и дал мне презрительное прозвище "доброй самаритянки", так как утверждал, что я буквально гоняюсь за попрошайками и забочусь о всех больных. Он никогда не давал милостыню, избегал больных из-за боязни заразиться. Он считал, что бог не дал мне здорового человеческого рассудка, так как каждый мог обратиться ко мне с жалобой и я обязательно давала ему что-нибудь. Его принципы были: "Что делает мир для тебя?", "Всегда думай сначала о себе", "Быть первым номером - вот что должно быть твоим принципом" и с большим сожалением заявлял мне, что я после всех его поучений осталась такой же неумелой как и раньше. Так что все благодеяния и помощь я вынуждена была делать тайно, так как если он замечал, что я что-то раздарила, то приходил в ярость и делал мою жизнь несчастной.
Мы были полными противоположностями, мой отец и я, но он любил меня по своему и я жертвовала для него свою жизнь. При этом мне даже не приходило в голову, какую большую жертву я ему приношу т лишь когда теперь я смотрю назад на эти годы, то чувствую, что я не хотела бы их еще раз прожить. Лучше умереть. Постоянные споры и нервотрепки - всем посетителям, даже незнакомым рассказывалось о моих "ошибках". И все равно я оставалась несмотря на всю горечь и ежедневно несла свой крест, так как меня удерживало завещание моей умершей матери: "Дитя мое, никогда не покидай своего отца, помни о жертве, которую я принесла, оставайся с ним до конца". Теперь у меня - 138