Однако, тело в данном случае нельзя понимать только биологически, т. е. без психики, ума. Тело включает в себя и психику, но не скованную контролем рассудка, а наоборот, естественно реагирующую на изменения мира. Однако, и без разума не обойтись, в новый мир человек должен войти целиком, без поврежденного сознания. И хотя его разум отказывается следовать за телом, он в конце концов должен принять новую реальность, осмыслить ее.
Дон Хуан как может помогает разрешить это противоречие. Различая разум и тело, смотрение и видение, разум и волю, «тональ» и «нагваль», он задает для Карлоса Кастанеды сам конфликт и показывает действующих в нем лиц. Настаивая на принципе «контролируемой глупости», он поддерживает активность своего ученика. Иронизируя над переживаниями Карлоса Кастанеды, он облегчает ему осознание нового мира. Оппозиция разуму и смотрению со стороны тела, видения, воли — ситуация, довольно обычная в эзотерическом умозрении. Разум и смотрение принадлежат обычному миру, воспринимают и осмысляют обычные впечатления, а видение, тело и воля относятся к эзотерическому миру. Видит человек не обычный мир, а светящиеся существа, олли, Мескалито, эзотерическую сущность этого мира и т. п. Аналогично, в эзотерическом мире человек следует не разуму, а воле, именно воля позволяет ему принимать решения и действовать не задумываясь. Вот как дон Хуан разъяснял значение всех этих способностей человека.
«Такую же фигуру он рисовал мне несколько лет назад, пытаясь объяснить, что когда я наблюдал четыре раза подряд падение одного и того же листа с одного и того же дерева, это не было иллюзией. Диаграмма на пепле имела два экземпляра. Один он назвал «разум», другой — «воля». «Разум» был непосредственно соединен с точкой, названной «разговор». Через «разговор» «разум» был косвенно соединен с гремя другими точками: «ощущение», «сновидение» и «видение». Другой экземпляр — «воля» был непосредственно соединен с «ощущением», «сновидением» и «видением», но только косвенно с «разумом» — через «разговор»…
— Представляют ли они собой тело человеческого существа? — спросил я.
— Не называй это телом, — сказал он. — На волокнах светящегося существа имеется восемь точек. Как ты можешь видеть на этой диаграмме, человеческое существо является прежде всего волей, потому что воля непосредственно соединена с тремя точками: ощущением, сновидением и видением. Затем человеческое существо является разумом. Этот центр действительно меньше, чем воля. Он соединен только с разговором…
Он показал мне на диаграмме, что в сущности все точки могут косвенно соединяться между собой. Я опять спросил его о двух загадочных оставшихся точках. Он показал мне, что они соединены только с волей, удалены от разговора и разума, изолированы от всех остальных и одна от другой.
— Только воля может иметь дело с этими двумя точками. Разум настолько удален от них, что совершенно бесполезно пытаться осмыслить их. Это одна из труднейших задач для понимания».
В эзотерическом мире несколько видоизменяется и принцип «контролируемой глупости». Он заменяется принципом четвертого пути воина:
«Воины, — говорит дон Хуан, — выигрывают свои битвы не потому, что они бьются головой об стенку, а потому что они берут эти стены. Воины прыгают через стены. Они не приуменьшают их…
— Как же я могу перепрыгнуть стену? — спросил я.
— Прежде всего я думаю, что совершенно неправильно для тебя рассматривать все таким серьезным образом, — сказал дои Хуан, садясь рядом со мной. — Есть три рода плохих привычек, которыми мы пользуемся вновь и вновь, когда встречаемся с необычными жизненными ситуациями. Во-первых, мы можем отрицать то, что происходит или произошло, и чувствовать, что этого как бы вообще никогда не было. Это путь фанатика. Во-вторых, мы можем все принимать за чистую монету, как будто мы знаем, что происходит. Это путь набожного человека. В-третьих, мы можем приходить в замешательство перед событием, потому что мы или не можем его отбросить, или не можем чистосердечно принять. Это путь дурака. Твой путь. Есть четвертый: правильный путь воина. Воин действует так, как если бы никогда ничего не случалось, потому что он ни во что не верит. И однако же он принимает все за чистую монету. Он принимает, не принимая, и отбрасывает, не отбрасывая. Он никогда не чувствует себя знающим и в то же время он никогда себя не чувствует так, как если бы ничего не случилось. Он действует так, как будто полностью контролирует себя, хотя у него, может быть, сердце ушло в пятки. Если действовать таким образом, то замешательство рассеивается»,
Особо большое значение имеет оппозиция «тональ — нагваль». Тональ — это мир, как он дан в языке, культуре, делании, смотрении. Нагваль — мир более широкий, включающий и обычную, и эзотерическую реальности. А главное, нагваль неописуем в языке, культурно не обусловлен, это мир потенциальной свободы, бесконечных возможностей и существований, не укладывающихся в наши обычные представления. Объяснения дона Хуана о тонале и нагвале очень показательны:
«— Я собираюсь рассказать тебе о тонале и нагвале, — сказал он и пронзительно взглянул на меня.
Это был первый раз за время нашего знакомства, когда он использовал эти два термина. Я был смутно знаком с ними из антропологической литературы о культурах Центральной Мексики. Я знал, что тональ считался своего рода сторожевым духом, обычно животным, которого ребенок получал при рождении и с которым был связан интимными узами до конца своей жизни. Нагваль — это название, дававшееся животному, в которое мог превратиться маг, или же тому магу, который практиковал такие превращения.
— Это мой тональ, — сказал дон Хуан, потерев руками грудь.
— Твой костюм?
— Моя личность.
Он похлопал по груди, по коленям и по ребрам.
— Мой тональ — все это.
Он объяснил, что каждое человеческое существо имеет две противоположные стороны (два отдельных существа), которые действуют с момента рождения. Одна называется «тональ», другая — «нагваль».
— Тональ — это организатор мира, — продолжал дон Хуан. — Лучшим способом описания его монументальной работы будет утверждение, что на его плечах покоится задача приведения хаоса мира в порядок. Не будет чрезмерным заявлять, как это делают маги, что все то, что мы знаем как люди, является работой тоналя.
В данный момент, например, все, что участвует в попытке найти смысл в пашем разговоре, является твоим тоналем. Без пего были бы только бессмысленные звуки и гримасы, и ты не понял бы ничего из того, что я говорю.
Скажу далее, что тональ является хранителем, охраняющим нечто бесценное — нас самих. Поэтому важнейшим качеством тоналя является консервативность и ревнивое отношение к своим действиям. А поскольку его деяния являются неотъемлемой частью нашей жизни, то неудивительно, что он постепенно изменяется в каждом из нас из хранителя в охранника…
— Тональ — это все, что мы есть, — продолжал он. — Все, для чего у нас есть слово, — это тональ. А поскольку тональ проявляется его собственными деяниями, тогда все, очевидно, попадает в его границы…
— Тональ — это все, что мы знаем, — повторил он медленно, и это включает не только нас, как личности, по и все в нашем мире. Можно сказать, что тональ — это все, что встречает глаз.
Мы начинаем растить его с момента рождения. В тот момент, когда мы делаем первый вдох воздуха, мы вдыхаем также и силу для тоналя. Поэтому правильно сказать, что тональ человеческого существа интимно связан с его рождением.
Ты должен запомнить этот момент. Понимание всего этого очень важно. Тональ начинается с рождения и заканчивается со смертью…
— Я все еще не могу понять, дон Хуан, что ты имеешь в виду под тем заявлением, что тональ это все, — сказал я после секундной паузы.
— Тональ — это то, что делает мир.
— Тональ является создателем мира?
Дон Хуан почесал виски.
— Тональ создаст мир только образно говоря. Оп ничего не может создать или изменить и тем не менее он делает мир, потому что его функция состоит в том, чтобы судить, свидетельствовать и оценивать. Я говорю, что тональ делает мир, потому что он свидетельствует и оценивает его согласно своим тональным законам. Тональ является странным творцом, который не творит ни единой вещи. Другими словами, тональ создает законы, по которым он воспринимает мир, именно в этом смысле мы и говорим образно — он творит мир…