- Вот те на!.. И чёш это я та, а?.. - выпалила она, вытирая лицо рукою. - Этош как в эзотерике: каждой «инь», нужен свой «янь»!
И для пущей убедительности сама себе же привела аргумент, в пользу вселенского порядка, касающейся и сугубо практической стороны жизни:
- Да и пенсия маленькая, нелегко нынче одной!
***
«Янь» появился через пару недель. Звали его Петром. Молодой - лет этак пятидесяти пяти. Жил он в соседнем доме. Петр был лыс, рыхл лицом, с толстой и чувственной нижней губой. Тело у Петра было крепкое, однако в нем угадывались женские черты: то ли от того, что груди были большие, то ли бедра широкие. С женой Петр развелся давно, поскольку выпивал, бывало, и руки распускал. Долгое время жил один, но потом каким-то образом лишился своего угла, а сын со снохой, сжалившись, приютили его у себя, о чем впоследствии немало пожалели. По ночам Петр смотрел фильмы, и из его комнаты доносились недвусмысленные звуки.
Встретились Петр и Анфиса случайно. Сразу же приглянулись друг другу. Ухаживал Петр по-рыцарски, правда вместо цветов - приносил крупу, картошку и растительное масло в пластиковых бутылках от кока-колы. Анфиса была весьма довольна таким ухажёром.
- И-ишь, какой хозяйственный! - с уважением говорила она ему.
Петр надувался от важности, давно его никто так не хвалил, и его футуристическое воображение еще сильнее разыгрывалось.
- Ниче! Заживем! И на нашей улице грузовик с пряниками перевернётся!
- Ой, не дай Бог! - хваталась за сердце Анфиса.
Шли деньки. Анфиса жила своей привычной жизнью. Как-то сидя на диване с закрытыми глазами, обмазанная не очень приятно пахнущим кремом, с пальцами соединенными в особую комбинацию под названием - мудра, безмятежно слушала тибетские мантры.
В дверь кто-то настойчиво позвонил. Неспешно сойдя с дивана, она пошла открывать дверь. Как только ключ провернулся до полного оборота, тут же в квартиру ввалилась Ильинична, и, с выпученными глазами, скороговоркой стала доносить последние разведанные, добытые у местных бабулек.
- Пока ты тут медятируешь! - возбужденно заявила она, - Надька с шестнадцатого дома - за Петром твоим ухлестывает... Пора тебе брать Петра за рога, и в стойло! - хихикнула она.
Заволновалось сильно Анфиса.
«И действительно, чего тянуть, - подумала она, - а то впрямь уведёт его кто-нибудь».
На следующий день, Анфиса, открыла свое сердце Петру и предложила пожениться, и как можно скорее перебираться в ее укромное гнездышко. Петр ответил ей полной взаимностью, и в тот же вечер пришёл к ней со всем своим скарбом: подушкой и большим телевизором. Спустя месяц Анфиса жаловалась своей соседке:
- Хрен старый, насмотрится фильмов, потом пристает ко мне... Писька «во!» - показывая большой палец, наполовину разделённый указательным. - Никакого удовольствия, только миому растрибушил... Устала! Я ему говорю: ты эта... иди пошоркайся с кем-нибудь, я тебе че?.. Ой, не знаю, не знаю.... Что делать, что делать... Никакой духовности, все материальное, только и живет нижней чакрой!
Петр на эти возмущения отвечал коротко:
- А-а, дурью не майся!.. Эта твоя езитерека, совсем башку тебе свихнула!
***
Пришло лето. Любили они погулять теплыми вечерами по аллеям старого парка, держа друг друга под руки. Нежно пахла сирень, журчали и дарили прохладу фонтаны. В караоке кто-то пел песню Киркорова - явно не попадая в ноты. Маленькие глазки Петра, то и дело застревали на широких декольте и коротких юбках. Иногда он подзадоривал Анфису:
- Знаешь Анфуша, а ведь за мной и сейчас многие молодухи ухлестывают! - самодовольно говорил он.
- О-й, о-й, кобель старый, не хвались, скоро твой янь - станет инь...
- Чего? Какой такой ень?
- Не ень, а инь - энергия такая. Янь - мужская, а инь - женская.
- И че, я по твоей езотерике в бабу что ли превращусь? - злился он. - Не будет такого! Я мужик! Мужиком родился, мужиком и помру!
- Да ничего ты не понял!.. Да ну тебя в баню! - возмущенно ворчала она. Из-за чего они молча расцепляли руки, потом смурно, не глядя на друг друга, одиноко бродили по парку.
***
Так и жили они еще год, пока дела в стране не заладились. Попал Петр под сокращение. Сколько ни старался - все не мог найти себе работу. Теперь он целыми днями, помятый и небритый, беспечно лежал на диване, глядя в телевизор. Анфису Эдуардовану, такой сценарий естественно не устраивал. День не проходил, чтобы она его не попрекала. Однажды вернулся Петр домой пошатываясь, и от него по всей квартире несло чем-то кислым. Брякнувшись на стул, он громко крикнул: