"…Во всех сословиях обвиняют в поджогах политических деятелей — уверенность в этом общая <…> В комиссии целая комната завалена зажигательными снарядами различных свойств…"
И тот же X. через 6 дней, 15 июня, высмеивает все слухи, называет их фантастическими, описывает случай "с представленным в полицию" заподозренным в поджигательстве, у которого "при обыске из зажигательных орудий открыта только колбаса с перцем и чесноком". Тут же X. хвалит следственную комиссию за то, что она "не спешит отсылать обвиняемых в военный суд, взвешивает улики и свидетельства. Иногда двое, трое свидетелей показывают, что видели, как поджигал подсудимый, да на видение-то их положиться трудно". "Journal de St. Petersbourg" (№ 136, 18 и 19 июня) предостерегал читателей от "преувеличенных заключений": "пожары всегда случались очень часто в России", "следствие производится весьма деятельно, но… в случаях такой важности нельзя ограничиваться одними подозрениями".
Раз следствие ничего не дало и опубликовать результаты его правительство не могло, не оставалось ничего другого, как идти на попятный. Например, Валуев в записке 9 июня 1862 г. предлагал сообщить "о найденных у разных студентов горючих материалах", когда ни одного такого случая не было[97]. В докладе Суворова, представленном царю 11 сентября 1862 г., с предельной ясностью показано, что все обвинения "левых" кончились скандальным провалом. Очевидно поэтому в проекте высочайшего повеления вопрос о пожарах не нашел себе места[98].
"…С открытием комиссии, — писал Суворов, — полиция передала в ее распоряжение 48 лиц разного звания, взятых под стражу по подозрению в поджигательстве. В числе арестованных находились
а) лиц податного состояния — 19,
б) нижних воинских чинов — 5,
в) солдатских жен — 1,
г) детей — 1,
д) чиновников — 5,
е) разночинцев — 6,
ж) бывших студентов С.-Петербургского университета — 1,
з) студентов императорской Медико-хирургической академии — 2,
i) домашних учительниц — 1
и) уроженцев остзейских губерний — 3,
к) иностранцев — 3.
В ведение комиссии передан был также и бывший учитель Лугского уездного училища Викторов, арестованный за поджоги, сделанные в городе Луге. Вместе с арестованными препровождаема была в комиссию и вся переписка о них, заключавшая в себе первоначальные сведения о причине заарестования лиц, взятых под стражу.
По рассмотрении в комиссии означенной переписки и по внимательном обсуждении свойства причин, возбудивших подозрение в поджигательстве или в намерении совершить иное, по некоторым делам оказалось, что подвергшиеся аресту лица были заподозрены публикою без всяких юридических обоснований и что самое задержание тех лиц произведено полициею преимущественно с целью избавления заподозренных людей от насильственных действий со стороны толпы народа, раздраженного бывшими тогда пожарами. Такие лица безотлагательно освобождались следственною комиссией из-под стражи и затем всякое дальнейшее производство в отношении их прекращалось.
В тех случаях, когда собранные при первоначальном дознании факты представляли юридические основания к раскрытию причин бывших здесь пожаров или к обличению лиц, подозреваемых в поджигательстве, комиссия производила формальное следствие и следственные дела по окончании представляла ко мне на рассмотрение <…>
В настоящее время следственная комиссия закончила свои действия и из донесения председателя оной генерал-адъютанта Ланского оказывается, что бывшие в С.-Петербурге в мае и июне сего года пожары, по убеждению комиссии, основанному на имевшихся в виду ее данных, происходили большею частию от поджогов. Определить безошибочно побуждения и цели, руководившие поджигателями в их преступных действиях, по мнению следственной комиссии, весьма затруднительно, тем не менее с некоторою достоверностью можно полагать, что в числе поджогов были и такие, которые произведены исключительно с целью расхитить имущество во время пожара, или воспользоваться страховою премиею, превышающею стоимость застрахованных вещей. Допустить существование других побуждений возможно только на том основании, что некоторые из лиц, подвергшихся обвинению в поджигательстве, по своему званию и общественному положению не могут не быть изъяты от подозрения в преступно-корыстных целях. К убеждению в справедливости такого предположения служит распространение злонамеренных идей в рассеиваемых прокламациях и в особенности в известной под заглавием "Молодая Россия". Ввиду такого брожения умов есть повод полагать, что некоторые из бывших пожаров имели связь с заблуждениями людей, стремящихся к осуществлению своих преступных целей.