Выбрать главу

его изуверское чутье: Достоевский был писателем от жизни, а не от богословских

догм, какое бы сам он ни придавал значение этим догмам.

Злые слова эти сказаны были тогда, когда официальная Россия оказывала

писателю знаки сочувствия и внимания и Победоносцев подчеркивал "близость"

Достоевского к официально-ретроградным взглядам. Раздраженные обвинения

22

Алексия - неплохая иллюстрация того разноречия, того столкновения страстей, что неизбежно возникало в русском обществе вокруг имени Достоевского.

Страхов писал: "Достоевский был консерватор по натуре. <...> Он образец

истинного консерватора". Мы говорили о консервативных, реакционных идеях, развиваемых Достоевским, о далеко не прогрессивных выступлениях и поступках

его, но объявить писателя "консерватором" по натуре, отдавать его реакции -

значит односторонне и предвзято объяснять взгляды и творчество писателя.

"По натуре" Достоевский был гуманистом и диалектиком, и действующая

диалектика была огромной его силой, враждебной всякому консерватизму. Там, где писатель терял верное идейное направление, диалектика изменяла ему.

Застывшая, негибкая, предвзятая, раздраженная мысль отталкивает нас в ряде

публицистических статей, в романе "Бесы", на некоторых страницах других его

произведений. Но когда эта диалектика находит истинное взаимодействие с

действительностью, с процессом общественного развития, обретает жизненную

силу, сливается с гуманистическим пафосом - тогда она становится могучей и

неотразимой. Тогда во всем блеске раскрываются знаменитые идеи-образы

Достоевского, тогда возникает тот редкостный сплав мысли и страсти, честного и

мужественного искания, требовательной любви к человеку, который мы называем

творчеством Достоевского. Тогда, постигая человека в развитии, писатель

выражает не мрачную убежденность в извечности и непреоборимости зла в душе

человека, а светлую веру счастье человечества, победу добра в его душе. Тогда он

признает бессилие религии перед реальным общественным злом и находит слова

оправдания действенной борьбы с бесчеловечием и слова о законности отрицания

отжившего, бунта против него. Тогда он пишет о народе - не рабски покорном, а

созидающем и мудром.

Диалектика - враг всяческого консерватизма. Страстная диалектика

Достоевского с неумолимой силой отбрасывала консервативные, реакционные

начала его мировоззрения. Жизнь и творчество писателя - замечательная картина

борьбы несовместимых и непримиримых начал в его мировоззрении. Борьба эта

шла на протяжении всей жизни писателя, и в разные периоды с разной силой

звучали за и против.

Вскоре после смерти Достоевского была издана книга "Биография, письма

и заметки из записной книжки Ф. М. Достоевского". В нее вошли статьи О.

Миллера и Н. Страхова - первые попытки биографии Достоевского. Какие это

были предвзятые, грубо тенденциозные "попытки"! Миллер освещал первый

период жизни писателя, по 60-е годы, Страхов - второй период, причем оба

биографа старались представить Достоевского как можно более

"благонамеренным", рассказывали, как "обожал" он государя, как осуждал он

"отрицательную деятельность" и как в ответ на слова собеседника: какое

несправедливое дело была ваша ссылка - ответил: "Нет, справедливое". О

стараниях Страхова изобразить Достоевского консерватором по натуре

говорилось выше.

Но вот интересный случай на похоронах писателя. За гробом его шла

многотысячная процессия. Группа молодежи раздобыла кандалы и пыталась

нести их за гробом, как символ пережитого писателем. Недремлющая полиция

23

вмешалась, и злонамеренные попытки были пресечены. Очень характерно: печать

полна статей о Достоевском - проповеднике самодержавия и православия, царь

назначает пенсию семье писателя, а молодежь поднимает над похоронной

процессией кандалы каторжника, в которые заковало его самодержавие. Для

молодежи это прошлое не было зачеркнуто и забыто.

* * *

Вокруг творчества Достоевского всегда кипела острая идейная борьба.

Русская литературная критика сказала много верного и справедливого о

произведениях писателя. В ходе борьбы возникали и неверные, односторонние

оценки, но в целом передовая критика в лице Белинского, Добролюбова, Писарева

проявила глубокое понимание своеобразия творчества писателя. Она была

непримирима к мистическим и антиреволюционным мотивам, и в то же время