хаживала к ним.
8) Священник Иоанн Баршев. <...> У этого отца Иоанна были два сына -
Сергей Иванович и Яков Иванович Баршевы. Они, после блестяще оконченного
курса в Московском университете, были оба посланы на казенный счет за границу
и, возвратившись в Москву, к отцу своему, были у нас с визитом. Я чуть помню
этот их визит, но очень хорошо помню, что папенька говаривал после их
посещения: "Ежели бы мне не говорю уже дождаться, но быть только уверенным, что мои сыновья так же хорошо пойдут, как Баршевы, - то я умер бы покойно!"
Эти слова папеньки у меня сильно врезались в память. Впоследствии эти Баршевы
были известные профессора в Петербургском и Московском университетах по
кафедре уголовного права. Между студентами-юристами 40-х и 50-х годов
сохранилось предание, что московский Баршев (Сергей Иванович) в одной из
своих лекций всенепременнейше говаривал фразу: "Россия на поприще уголовной
юриспруденции породила и воспитала два цветка: это брата Яшу в Петербурге и
меня в Москве". Петербургский же Баршев (Яков Иванович) в свою очередь
говорил: "Россия на поприще уголовной юриспруденции породила и воспитала
два цветка - это брата Сережу в Москве и меня в Петербурге". Так их и окрестили: братом Сережей и братом Яшей!.. <...>
9) Федор Антонович Маркус и жена его Анна Григорьевна. Он был
экономом при московской Марьинской больнице, и квартира его была в том же
каменном флигеле, как раз над нашею квартирою, и такого же самого
расположения. Это был родной брат Михаила Антоновича Маркуса, известного
впоследствии лейб-медика. Женился он уже на моей памяти в начале 30-х годов.
Он был симпатичнейший человек. Как ближайший сосед наш, он хаживал к нам, еще бывши холостым, и часто проводил вечера, разговаривая с папенькой и
маменькой. Говорил он отлично, и я, бывало, уставлю на него глаза, только и
смотрю, как он говорит, и слушаю его!.. {2} Вообще он оставил в моем детском
воспоминании самые отрадные впечатления. После женитьбы своей он тоже
изредка продолжал свои к нам посещения, но жену свою не знакомил с
маменькой, да, впрочем, и ни с кем из больничных дам. Когда умерла маменька, то Федор Антонович, по просьбе отца, был главным распорядителем похорон и
после похорон почти ежедневно навещал папеньку, развлекая его своими
разговорами, и в это время еще более сблизился с нами. Когда отец после смерти
33
маменьки, подав в отставку, уехал в деревню, то Федор Антонович Маркус
неоднократно брал меня из пансиона Чермака к себе на праздники. <...> Я должен упомянуть 10) Аркадия Алексеевича Альфонского {3} и жену
его Екатерину Алексеевну, рожденную Гарднер. Этих двух личностей я помню
чуть-чуть, потому что они оставили больницу чуть ли не в конце 20-х годов.
Екатерина Алексеевна Альфонская была настоящим другом моей маменьки, и, по
рассказам последней, они чуть не ежедневно видались. <...> Аркадий Алексеевич
Альфонский из больницы перешел в профессора Московского университета по
медицинскому факультету и был впоследствии деканом факультета.
Замечательно, что маменька похоронена возле бывшего своего друга Екатерины
Алексеевны, на Лазаревском кладбище. У супружества этого в числе прочих
детей был сын Алеша, впоследствии Алексей Аркадьевич. Этот сын их был моим
товарищем по пансиону Чермака. <...>
Наши гости
В дополнение к сообщенному мною о наших родных со стороны матери, я
расскажу про них в отдельности о каждом как о наших гостях.
Первое место между ними, конечно, займет дедушка Федор Тимофеевич
Нечаев. В то время, когда я начал его помнить, это был уже старичок лет
шестидесяти пяти. Первым браком он женился июля 29 числа 1795 года на нашей
бабушке Варваре Михайловне, и после смерти ее (8 июня 1813 года) дедушка
женился второй раз 18 мая 1814 года на Ольге Яковлевне Антиповой. Сперва
дедушка с женою и семейством жили в наемной квартире где-то на Басманной
улице, но впоследствии переселились к старшему зятю Александру Алексеевичу
Куманину. Это переселение, кажется, состоялось после выхода в замужество моей
матери, так что маменька выходила замуж еще из дома отца своего, а не из дома
Каманиных. Дедушка всякую неделю приходил к нам к обеду и, кажется, всегда в
один и тот же день, ежели не ошибаюсь, в четверг. По праздникам же он всегда
обедал у старшего зятя своего, Куманина. В этот день мы, дети, еще задолго до
прихода его, беспрестанно выглядывали в окно, и как только, бывало, завидим