– Я знал о нем, и я знал его, – сказал Армандо. – Мы были, скажем так, довольно близкими приятелями примерно пятьсот лет назад. Или шестьсот, я точно не помню. Он тогда был королев одного очень могущественного тогда и совершенно забытого сейчас королевства, а я пел при его дворе. А вечерами мы частенько вместе выпивали.
– Информация полутысячелетней давности вряд ли может представлять большую ценность, – заметил я. – Не сомневаюсь, что вы здорово проводили время, но, если вы не знаете, где его искать, то все остальные подробности представляют лишь академический интерес, не более.
– Эдельвейс ведь рассказывал вам, что у бардов есть свои собственные каналы, по которым они обмениваются информацией? – спросил он.
– Постоянно.
– Истинный поэт должен постоянно держать руку на пульсе, – сказал Армандо. – Если не быть в гуще событий, то хотя бы знать, где эта гуща находится. Чувствовать нерв эпохи.
– Возможно, – согласился я.
– Возможно? – экзальтированно вскричал он. – Вы сомневаетесь?
– Я не сомневаюсь, – сказал я. – Я просто плохо разбираюсь в поэзии.
– Приведите пару стихотворных строк, которые вам нравятся.
– Прямо сейчас?
– Именно сейчас.
– Зачем?
– Чтобы я вас лучше понял.
На мой взгляд, ему совсем незачем было лучше меня понимать, но я уже понимал, что имею дело с типом, которому лучше подыграть, чем часами объяснять, почему нет, и процитировал ему двустишие из книги, которой зачитывался в детстве.
– Вот по дороге едет ЗИМ, и я им буду задавим.
– Хм, а ведь неплохо, – сказал Армандо. – Что такое ЗИМ?
– Транспортное средство из прошлой эпохи моего мира.
– И вы говорите, что не разбираетесь в поэзии? – спросил Армандо. – Вы же чувствуете мощь этих строк, эту экспрессию, этот фатализм и безысходность. Нет, не говорите мне больше, что вы не разбираетесь.
– Хорошо, я разбираюсь, – согласился я.
– Рад, что сумел вас убедить.так на чем мы остановились?
– На том, что у бардов свои каналы для обмена информацией, потому что они должны чувствовать нерв, – сказал я.
– Вот именно, – согласился Армандо. – И вы должны понимать, что бардов очень много. Пусть мы не так известны, как великие воины или маги, но в каждом уголке системных миров обязательно найдется свой бард. И, если вы позволите мне некоторую вольность, складывается такая ситуация, что в каждый момент обобщенному сообществу бардов известно о происходящем в Системе чуть менее, чем все.
– Должно быть, среди вас много шпионов, – заметил я. Если все так, как он говорит, то это практически готовая агентурная сеть. Надо только найти пару хороших редакторов, которые будут отсекать от поэтических докладов все красивости, оставляя лишь голые факты.
– У всех свои интересы, и я не буду осуждать тех коллег, которые приторговывают информацией на сторону или выдают ее безвозмездно, ведомые своим идеалистическим видением мира, – заявил Армандо. – Я и сам в молодости работал на три разведки разом.
– И вас не поймали?
– В конце концов, поймали, – сказал он. – Пришлось провести пятнадцать лет на рудниках, и эти годы закалили мой характер, укрепили мой дух и мое тело.
Он задрал широкий рукав халата и продемонстрировал мне довольно внушительный бицепс. Похоже на правду, бренча на гитаре такой рельеф не заработаешь.
– Итак, вы знаете о происходящем чуть менее, чем все, – сказал я. – Но эта информация хаотична и бессистемна. У нее слишком много носителей и толкований, чтобы сложить общую непротиворечивую картину мира.
– Общую, конечно, нет, – согласился он. – Мир слишком велик и слишком изменчив, чтобы его можно было описать простыми словами. Но, в то же время, мы можем найти практически любую конкретную информацию. Главное – это правильно сформулировать вопрос и знать, кому его задать.
– Уж не хотите ли вы сказать, что можете найти для меня Первого Игрока?
– Что вы вообще о нем знаете?
– Довольно многое, – сказал я. – Но это все тоже касается его славных прошлых дел.
– Вы знаете про его несокрушимую армаду огромных человекообразных боевых роботов?
– Слышал, – сказал я. – Она до сих пор при нем?
– И да, и нет, – сказал Армандо. – В том смысле, что они не следуют за ним по пятам. Эта армада укрыта в надежном месте и большую часть времени просто ждет. Но стоит ему позвать, как они придут и выполнят его приказ.
– Но он уже довольно давно их не звал, – заметил я.
– Значит, не было необходимости.
– Или они заржавели, – предположил я. – Или он потерял над ними контроль.
Армандо хмыкнул.
– Это невозможно, молодой человек, – сказал он. – Магистр сам создал робота по имени Прим, первого из этой армии и ее вечного командира, и Прим присягнул ему на верность и поклялся служить до конца времен. Как по-вашему, конец времен уже настал?