Она покачала головой.
– Ты неправильно понимаешь смысл существования Системы.
– А разве это не бесконечная война?
– Нет.
– Сильные возвысятся, слабые падут, – процитировал я.
– Но разве сила заключается только в умении убивать?
– Когда сразу же после этого объявления какой-нибудь зомби пытается перегрызть тебе глотку, сложно интерпретировать эти слова как-то по-другому, – сказал я. – Тут, хочешь, не хочешь, и Махатма Ганди взялся бы за дубину.
– Кто?
– Опять-таки неважно, – сказал я. – Я не знаю, что там задумывали ваши общие предки, но Система отнюдь не несет в галактику разумное, доброе и вечное. Система – это война.
– Есть множество миров, которые не воюют, – сказала она. – Ты увидишь их сам.
– Когда?
– Когда подключишься к инфополю планеты.
– Так чего же мы тянем?
– Это случится завтра, – сказала она.
– А чего зря время терять? Данные подтираете?
– Это невозможно, и ты сам убедишься, – сказала она. – Инфополе планеты формируется без нашего вмешательства. Там то, что было, и то, что есть, ни больше и не меньше.
– Тогда почему завтра?
– Мы калибруем оборудование, – сказала она. – Ты все-таки не один из нас.
– Тогда, пока мы ждем, расскажи мне об одном из вас, – сказал я. – Расскажи о Первом Игроке.
– Он – Первый Игрок, и этим все сказано.
– А если немного подробнее? У нас же вроде тут марафон откровенности намечался.
– Он, как ты недавно выразился, наш общий предок, – сказала Селена. – Он старше Системы, и он в ней с самого начала. Он принимал участие в ее разработке и стал ее альфа-тестером, вылавливая баги и мелкие неточности, корректируя работу Вычислителей уже по ходу игры.
– И почему вы думаете, что он жив, если все остальные уже умерли?
– До нас постоянно доходят отголоски его деятельности в мирах Системы, – сказала Селена. – Его информационные следы. Бывают перерывы, иногда по десятку лет, но потом мы получаем новые доказательства того, что он еще жив.
– И чем он там занимается?
– Он там живет, – сказала Селена. – Сначала он играл, как и все. Был великим воином, исследовал подземелья, убивал чудовищ. Потом ему это наскучило, и он стал играть в стратегию. Создавал и разрушал империи, вел за собой народы… Но потом и это ему наскучило, и чем он занимается сейчас, мы пока не знаем.
– Легко быть великим воином и стратегом, имея при себе инструмент разработчика, – заметил я.
Похоже, что этот парень был Виталиком на максималках, только вот модераторских квестов по его голову не выписывали. Великий нагибатор и читер в законе. Чего бы и не поиграть при таких раскладах?
– Он использовал Венец Демиурга только первые двести лет игры, и только по делу, – сказала Селена.
– Или со временем он научился от вас шифроваться.
– Ему нет нужды от нас… шифроваться, – сказала Селена. – Мы не враги. Мы наблюдаем за ним, но не шпионим. Более того, он бывал здесь, в изначальном мире, возвращался сюда уже три раза, и каждый раз мы получали бесценную информацию о функционировании Системы...
Что-то в ее речи меня царапнуло. Я прокрутил диалог в голове еще раз, и понял, что именно. Или имеет место какое-то досадное непонимание, или кто-то врет.
Флойд говорил, что эта планета – не родной мир Архитекторов, что их предки переселились сюда, когда другие их предки работали над созданием и запуском Системы. А Селена только что назвала этот мир изначальным.
Я сделал себе зарубку в памяти, но акцентировать не стал. Либо я сам все узнаю, либо… не узнаю. Она-то в любом случае может соврать, и вряд ли я смогу ее на этом поймать. Нет у меня инструментов для проверки.
– … он называл это коротким отпуском, – продолжала Селена. – И каждый раз, несмотря на все наши уговоры остаться подольше, он возвращался в игровые миры. Он говорил, что там – настоящая жизнь, а мы здесь влачим жалкое существование, просто доживаем свой век. Никогда он не задерживался здесь дольше пары недель.
Занятный он, должно быть, парень. Старше Системы и все еще играет, и до сих пор ему не надоело.
Надо бы найти его и спросить, как это у него получается.
– Его как-нибудь зовут? – спросил я.
Она сказала.
Я три раза попытался воспроизвести этот набор звуков и не преуспел.
– А никакого более человеческого варианта не существует? – поинтересовался я.
– В игре он называет себя Магистром, – сказала Селена.
– Скромно.
– Ему нет нужды быть скромным, – сказала Селена. – В том, что касается игры и всех ее аспектов, он действительно магистр.