- И как у тебя дела, Эмелина? - спросила.
- Эм не говорит по-русски, только по-испански. Ты не против, если я буду отвечать за нее?
- Нет, не против...
- Эм говорит, что у нее все хорошо. Благодарит, что ты интересуешься, - потом быстро взглянул на меня исподлобья, - спрашивает, как у тебя.
- Тоже все хорошо, - медленно ответила я.
- Эм рада. Эм говорит, что ты сегодня потрясающе выглядишь, что тебе безумно идет это платье, правда, Эм не уверена, что в нем стоит ходить на работу.
- Почему?
- Эм говорит, что у мужчин только одни мысли на уме, когда они смотрят на тебя в таком платье.
Я поправила подол своего серого, трикотажного платьица, попыталась дотянуть его до колен, но не вышло. Кажется, я покраснела.
- Олег, у тебя тоже только такие мысли на уме? - спросила, вглядываясь в его лицо, не понимая, зачем он издевается, и что это за игра.
- Я думаю, что мне не следует отвечать на этот вопрос. С одной стороны я хочу сделать приятно красивой женщине, с другой - не хочу оскорбить ее профессиональные качества, - не отрывая глаз от монитора.
- Все, готово. Мы с Эм пойдем. Хорошего дня, - он вышел, пропуская невидимую девушку вперед, а я осторожно присела на стул, с прямой, как спица спиной и еще пару минут удивленно моргала, рассматривая дверь.
Я не сомневалась, что он издевается, иначе... да как иначе он мог бы жить среди нормальных людей! А если издевается... Я на девяносто девять процентов уверена, что он подшучивает надо мной, но продолжаю это терпеть и... чтоб меня!... подыгрывать ему.
Авторизовавшись на своем рабочем месте, и увидела вместо привычной черной заставки на рабочем столе большой букет цветов.
И первая мысль, опережающая вопросы и сомнения - "Приятно".
Со "Свежими продуктами" дела шли хуже некуда. Вера Анатольевна просекла, что я больше не сплю с ее шефом, начала откровенно дерзить, требуя все больше и больше.
Я начинала ненавидеть этот договор, который должен длиться еще несколько месяцев.
Разумеется, Дима не помогал никак. Все дела велись исключительно через монстра, у которой в личной жизни точно было все плохо. О таких стервах Дима всегда говорил: "недотраханная сука". Я вздрогнула, понимая, что обо мне, вероятно, говорят так же и это... к сожалению, не далеко от правды.
Звонит телефон.
- Алло?
- Алечка, это Вера Анатольевна, тебе сейчас удобно разговаривать?
Жить долго будет, чудовище.
Я верчу в руках флешку, которую забыл Олег, и слушаю очередной монолог, наполненный жалобами и претензиями. Иногда мне кажется, что она, подобно энергетическому вампиру, умудряется через телефонную трубку вытягивать из меня энергию.
И снова: кап, кап, кап.
Смотрю на красные капли на столе - клавиатуру я научилась отодвигать при каждом звонке этой женщины. Киваю, что-то отвечаю, вытирая нос.
В дверь стучат.
- Да, да! - приглашаю я, зажимая нос и продолжая слушать писклявый голос. Олег. Стоит на пороге пару секунд, смотрит на меня, зайти не решается. Я зажимаю плечом трубку и протягиваю ему флешку, продолжая слушать Веру Анатольевну, изредка вставляя: "да-да", "конечно-конечно". Вдруг чувствую, что трубку у меня отбирают:
- Извините, пожалуйста, но линия временно перегружена. Попробуйте перезвонить позже., - говорит Олег и выключает телефон. Не просто сбрасывает звонок, а выдергивает из розетки.
- Ты что себе позволяешь? Это клиенты! - взрываюсь я от подобной дерзости, понимая, что мое терпение лопнуло, и кое-кто сейчас вылетит на улицу.
- И часто у тебя идет кровь носом? - он подходит сзади, берет меня за виски и отклоняет голову на себя.
- Часто в последнее время, почти каждую неделею, - отвечаю честно, хотя и с тревогой в голове. Почему-то слушаюсь его. Наверное, нахожусь все еще под впечатлением его подвига у бассейна.
- Тебе нужно пройти обследования, это ненормально.
Его руки - холодные, просто ледяные. Он прижимает пальцы к моим вискам, потом к переносице.
- О Боже! - я не могу сдержать стона удовольствия, потом понимаю, кто стоит рядом со мной. Это же не Мено! Испуганно начинаю вырываться.
- Тихо, шшшш. У меня всегда холодные руки, я знаю, что тебе приятно. Расслабься.
Его тихий голос успокаивает, и я действительно расслабляюсь. Одну руку он продолжает держать на переносице, а другой начинает массировать мой затылок.
- Ничего, если я распущу твои волосы? - спрашивает.
Я понимаю, что это полнейший идиотизм. Я пытаюсь представить на его месте Эдика, Павла, Александра, да любого сотрудника нашего направления, но не могу и близко поверить в возможность подобной ситуации. А с Олегом все просто, приятно и уютно.
- Ничего, - тихо отвечаю. Он распускает мою прическу и уже двумя руками массирует голову.
- У тебя очень красивые волосы, - говорит, - хотя мне нравится больше, когда ты их собираешь. И цвет красивый.
- Спасибо, - благодарю я, понимая, что такого удовольствия еще в жизни не испытывала, да простят меня мои любовники. Он слегка тянет за волосы, массирует, надавливает, то сильнее, то слегка. Не забывая про затылок, виски и лоб.
- Light ash brown, - зачем-то сообщаю ему название оттенка своей краски для волос. Кажется, он кивнул.
- А теперь положи руки на стол и положи лоб сверху.
Я слушаюсь.
И вот он уже массирует мне шею, плечи, руки, ключицы, скользя мизинцами по груди, но я делаю вид, что не замечаю этой вольности. Мне просто хорошо, безумно хорошо.
Он снова возвращается к волосам.
- Боже, я сейчас кончу, - окончательно забываю, где и с кем нахожусь.
Олег смеется, я впервые слышу, как он смеется. Тихо, низко, очень тепло.
- Хочешь верь, хочешь нет, но я тоже, - говорит, продолжая улыбаться.
Подобно включению света в комнате по щелчку выключателя, в моей голове заработали мозги. Я широко открываю глаза, понимая, что он расстегнул мне молнию на платье и слегка приспустил его, оголяя плечи и грудь до лифчика. Опустил лямки белья и трогает мое тело!
Быстро одеваюсь.
- Спасибо, было приятно, но...- говорю, краснея так, будто бы мы только что занимались сексом.
- Я рад, что тебе было приятно, - отошел от меня, держа перед собой руки, как тогда у бассейна демонстрируя, что не собирается удерживать силой. - Тебе нужно чаще расслабляться. В идеале, конечно, лучше совсем не напрягаться, но, думаю, ты так не сможешь. Ты изнашиваешь себя, а это плохо. Ты же женщина, ты не должна столько работать.
- Вообще-то у нас в стране равноправие.
- Ну и кому от этого лучше?
- А если бы кто-то вошел! - испуганно причитаю я, застегивая молнию, хватаю зеркало и салфетку, поправляю макияж.
- Не волнуйся, я попросил Эм и Эмиля покараулить.
Замираю, поднимаю на него взгляд.
- За нами наблюдали твои друзья?
- Нет, они стояли снаружи, если бы кто-то шел, они бы постучали, чтобы предупредить. Мы были вдвоем, - успокаивает меня шизофреник, - ну и на всякий случай, я закрылся на защелку. Впрочем, ладно, мне пора работать. Если опять пойдет кровь, вызывай.
Он берет флешку со стола и легкой походкой направляется к двери, действительно открывает защелку и выходит в коридор. А я так и продолжаю стоять как вкопанная еще несколько минут, соображая, что это сейчас было, как так получилось, что я закрылась в своем кабинете с душевно больным, что было бы, если бы кто-то об этом узнал и... почему мне так сильно было приятно, а сейчас так легко и хорошо?
***
Олег
Работа по-прежнему пугала меня, особенно после того, как я несколько раз очень крупно облажался.
В первый раз, когда взломали ключ нашего вай-фая и целый месяц за наш счет качали информацию, а во второй... В общем, я случайно отключил не тот сервер, а у Али в это время была какая-то крупная презентация... Но Аля меня, кажется, простила, и обещала, что на заработной плате эти неудачи не отразятся, что несказанно мне радовало, так как женщина, у которой я снимаю квартиру, каким-то образом узнала, что я шизик и увеличила в полтора раза квартплату.