УЧИТЕЛЬ ТРУДА ЗАМУЧЕН ДО СМЕРТИ В СВОЕМ КАБИНЕТЕ
Типичный заголовок для вечерней газеты «Квельспостен». Соня узнала отсюда? «Хельсингборгс Дагблад» выбрала не такую резкую формулировку, но примерно то же фото, что и «Квельспостен». На обоих фото, сделанных с большого расстояния, были засняты автовышка и машина Йоргена, припаркованная перед зданием школы. Конечно, регистрационные номера машины закрашены, но по кроваво-красному зданию с длинным рядом тюремных окон совсем нетрудно понять, о какой школе идет речь. А много ли в школе учителей труда?
Фабиан представился и объяснил, что вообще-то он выйдет на работу не раньше середины августа, но Тувессон подключила его к расследованию дела об убийстве учителя труда еще накануне, сказав, что в случае чего он может просто зайти. Рецепционист, мужчина лет тридцати в полицейской форме, начал стучать по клавишам. Фабиану показалось, что стрижка мужчины наводит на мысль о Германии тридцатых, и он не мог не восхититься его прямой осанкой.
– Извините, как вас зовут?
– Риск. Фабиан Риск. Но, наверное, меня нет в базе. Как я уже сказал, я приступаю к работе только в августе.
Рецепционист проигнорировал его и стал терзать мышь, задавая различные команды, пристально глядя на экран и все сильнее нервничая.
– Сожалею, но я не могу вас найти.
– Я об этом и говорю. Но если вы позвоните Тувессон, то…
– У Астрид Тувессон оперативка, и она не любит, когда ей мешают.
– Это именно та оперативка, на которой я должен быть. Она наверняка сейчас сидит и ждет меня, – соврал Фабиан и понял, что напрасно злится. – Может быть, мне ей позвонить?
– Не мне решать, кому вам звонить. Но готов поспорить, что она не возьмет трубку. Она всегда так делает, когда у нее совещание.
Фабиан знал, что мужчина скорее всего прав. Он уже пытался дозвониться до коллеги, но безрезультатно.
– Как тогда быть? Мне надо войти.
– Не знаю. Не спрашивайте меня. Понятия не имею. Я ведь не могу пускать кого угодно и как угодно. Разве не так? Сами подумайте, что тогда будет.
– Наверное, это Фабиан Риск, – раздался женский голос у него за спиной.
Фабиан обернулся и увидел стройную подтянутую женщину лет тридцати пяти. Женщина была одета в клетчатую рубашку с короткими рукавами и потертые джинсы, отрезанные до колена. Темные волосы коротко подстрижены, в одном ухе минимум двадцать сережек.
– Туван сказала, что ты наверняка будешь стоять здесь и пытаться войти, если она правильно тебя поняла. Я думала, ты приступишь только в августе.
– Я тоже так думал, – ответил Фабиан, гадая, сколько Тувессон удалось о нем разузнать.
Они пожали друг другу руки.
– Ирен Лилья.
– Может быть, тебе удастся убедить вот этого мужчину впустить меня?
– Его нет в списке, а я получил подробную инструкцию ни при каких обстоятельствах не впускать того, кто не…
– Все в порядке. Он войдет со мной, а я попрошу внести его в список. – Лилья кивнула Фабиану, и он прошел за ней через запертую стеклянную дверь и дальше к лифту.
– Тебе повезло, что я припозднилась. Флориан обычно ревностно относится к своим обязанностям.
Они вошли в лифт.
– Ну что? Тебе что-нибудь пришло в голову?
– Нет, к сожалению.
– Тогда что ты здесь делаешь? Насколько я понимаю, ты только что сюда переехал и у тебя масса дел.
Фабиан стал придумывать ответ, но тут двери лифта открылись.
Лилья провела Фабиана в комнату для совещаний – просторное помещение с панорамным видом на Хельсингборг, Эресунн и всю дорогу до Дании. Посреди комнаты стоял овальный стол, а стены с подсветкой служили одновременно грифельными досками и экранами для встроенных в потолок проекторов. Фабиан никогда не был в таких продвинутых переговорных. Сам он привык проводить совещания в комнатах без окон и вентиляции.
– Нет, он не вычислил, кто преступник, так что дышите спокойно, – объявила Лилья.
– Мне бы хотелось послушать, к чему вы пришли, и немного посидеть с вами. Можно? – спросил Фабиан.
– Конечно. Естественно. Проходи, садись, – сказала Астрид Тувессон и представила его остальным членам группы.
Помимо Астрид Тувессон, Ирен Лильи и Ингвара Муландера в группу входил Сверкер Хольм по прозвищу Утес, мощный мужчина за пятьдесят.