Он потянулся за скальпелем…
Через секунду глаза его распахнулись. Сон растворился. Ключ отпустил его, психокостные щупальца втягивались обратно.
— Абордажные торпеды, — выдавил он. Ключ молча кивнул и отступил назад. Лицо Фабия истекало кровью от множества мелких порезов.
— Старший апотекарий? — почтительно обратился к нему Арриан. Он держал свой клинок так, будто готовился разрубить призрачную кость. К счастью, этой попытки он так и не предпринял. Фабий слегка вздрогнул, подумав, какой ущерб это могло бы причинить.
— Все в порядке, Арриан. Ничего особенного, — заверил он, чтобы рассеять беспокойство помощника. Независимо от цели, послание Мелюзины касалось только его одного. — Абордажные торпеды вытолкнут, но некоторые из наших гостей тем не менее останутся здесь.
Арриан понимающе кивнул:
— Я позабочусь, чтобы их выпроводили.
— Доставь мне одного живым, Арриан. Прошла почти тысяча лет с тех пор, как я в последний раз имел возможность изучить, что Империум построил на фундаменте нашего наследия. Я очень хочу вновь познакомиться с работой Императора.
Арриан снова кивнул, развернулся и выскочил из сада, рыча приказы в вокс-бусину. Фабий посмотрел на Ключа. Этот опыт оказался столь же волнительным, сколь и неожиданным. Он погладил эльдара по щеке, и тот безучастно уставился на него.
— Что же ты хотел сказать мне? — шепотом произнес он.
В тени призрачной кости раздался звук, похожий на вздох. Фабий обернулся, но ничего не заметил. Раздраженный, он поднялся на ноги.
— Что бы это ни было, не имеет значения. Играй в свои игры, дитя, пожалуйста. Но я не отступлюсь от намеченной цели. — Голос его отдавался в роще странным эхом.
— Я буду продолжать, — решительно сказал он, а затем более мягко добавил: — Я должен.
Алкеникс парировал удар, направляя меч в нагрудную пластину, и выбил искры в точке соприкосновения. Прежде чем закованный в багровые латы астартес успел оправиться после удара, префект вогнал острие клинка в стык между шлемом и горжетом. Кровь фонтаном брызнула из раны. Он провернул лезвие, разрывая кости и мышцы, и вырвал меч, отсекая воину голову.
— Прекрасный удар, брат, — проревел Палос. Его топор вздымался и падал, как топор дровосека, отделяя красные конечности от содрогающихся тел. Последний из их противников скончался от полученных ран. — А эти щенки неплохо охотятся, — бросил Палос и слегка вздрогнул, когда эндорфиновые помпы в его доспехах заработали. — Да, удачная охота.
Алкеникс покачал головой и передал свой меч Пал осу.
— В предложенных обстоятельствах. — Он опустился на корточки, вытащил отрубленную голову из шлема, а затем осторожными движениями снял с нее скальп. Раньше ему бы и в голову не пришло заниматься таким, особенно во время битвы. Но теперь это стало второй натурой. Воина оценивают по его победам; чтобы быть достойным, следовало вести точный подсчет.
Ликуя в душе, Алкеникс посмотрел в коридор, заполненный дымом. Здесь и сейчас он был совершенно доволен собой. Другие скальпы влажно шлепали его по бедру: он содрал их с посягнувших на то, что он считал своим. И прежде чем все кончится, к ним добавится еще немало свежих трофеев.
Алкеникс поднялся на ноги и забрал свой меч окровавленными руками.
— Идем дальше.
Палос и остальные его воины веером разошлись позади него. Некоторые молча удалились в боковые коридоры. Ему не требовалось говорить им, что нужно делать, они и сами понимали это на уровне инстинктов. Для них это было так же естественно, как дыхание, поскольку все они являлись ветеранами легионных войн: их навыки были отточены до смертоносной остроты в тысячах абордажных штурмов и орбитальных высадок.
Боевые звенья из двух-трех воинов двигались к намеченным узким проходам и поддерживали усилия экипажа «Везалия» отразить атаку захватчиков. Мерикс возглавлял остатки XII миллениала, занимающегося тем же самым на нижних палубах.
Их враги не ушли далеко от точек прорыва: казалось, сам корабль сопротивляется их попыткам проникнуть в его внутренние секции. До сих пор они находились на внешних ярусах, но Алкеникс подозревал, что положение дел быстро изменится, если Фабий потерпит неудачу в своем нынешнем замысле, каким бы этот замысел ни был.