Время и пространство являлись частью одного и того же безбрежного океана, то расширяющегося, то сжимающегося, вызывая приливы и отливы на протяжении вечности. И именно его сожжет Феникс, когда наконец очнется от своего сна. Обратит в пар и тени, чтобы на его месте возникло что-то новое и лучшее.
— Выглядит… чудно, — буркнул Палос. — Словно он есть и его нет. Мираж звездного света.
— Он вполне реален. Но что-то в нем сбивает с толку корабельные датчики. — Алкеникс облокотился на перила. — Фулгрим как-то упоминал его. По-видимому, один из двух Забытых повел экспедицию к его черному сердцу в первые века Великого крестового похода. Хотя почему он оказался так далеко и что обнаружил, никогда и никем не записывалось. — Префект нахмурился. — Наверное, оно и к лучшему. Что бы там ни находилось, в Галактике и без того хватает дьяволов.
— Если вы закончили любоваться пейзажем, нам есть что обсудить, — раздался за его спиной голос Мерикса. Алкеникс обернулся, сдерживаясь, чтобы не выказать раздражения. Десантник стоял перед проектором гололита и изучал чертежи.
— И что же?
— С Савоной нужно разобраться. — Мерикс перегнулся через зону голограммы, продемонстрировав Алкениксу свою изуродованную шрамами голову. — Она активно действует против нас. Она пыталась убить меня.
— Учитывая то, что ты мне о ней рассказывал, я ничуть не удивлен. Рано или поздно она бы это сделала. — Префект пожал плечами. — Возможно, она и вправду против нас, а может, просто воспользовалась случаем. Так или иначе, я не намерен отвлекаться.
Мерикс отступил. Хотя его рот был скрыт респиратором, Алкеникс мог уверенно заявить, что он раскрылся от удивления.
— Она больше чем просто отвлекающий фактор.
— Для тебя, пожалуй. Для меня — нет.
— А что Арриан? Он тоже лишь отвлекает внимание?
Алкеникс крякнул.
— Я прощупал Пожирателя Миров. Он опытен.
Мерикс прищурился.
— Ты одолеешь его?
— Нет. Но я могу просто убить его. — Флавий растянул губы в усмешке. — Я не настолько высокомерен и не требую, чтобы каждая битва была достойной. Некоторые — всего-навсего средство достижения цели. Арриан должен умереть, но мне необязательно расправляться с ним лично. При условии, что его череп и содержащаяся в нем информация не пострадают, я согласен и на менее почетную смерть для него.
Легионер отрывисто рассмеялся:
— И сколько же должно умереть, чтобы гарантировать эту самую «менее почетную смерть»?
— Столько, сколько потребуется. — Алкеникс развел руками. — Это война, Мерикс. А на войне солдаты погибают. Они умирают, чтобы достичь целей, поставленных начальством. Это был первый урок, который Фулгрим преподал нам после нашего первого перерождения, и мы хорошо его усвоили.
— И какова же твоя цель? Я имею в виду настоящую цель. — Мерикс залился скрипучим смехом. — Что бы ты ни утверждал, не думаю, что это план Эйдолона.
— Осторожнее в высказываниях, старший помощник. Ты переходишь границу дозволенного.
— И что с того? Мы всегда так поступали. Такова природа нашего легиона.
Префект выждал паузу, а затем усмехнулся.
— Впрочем, зерно истины в твоих словах есть. Ладно. Я намерен убить Фабия Байла. Раз и навсегда.
— Ты ненавидишь его. За что?
Алкеникс замялся.
— Самая простая причина — зависть, — ответил он, пожимая плечами.
— Что особенного есть у этого мерзавца, чему ты можешь позавидовать? — недоверчиво спросил Мерикс. — Цвет его опухолей?
Алкеникс тихо рассмеялся.
— Нет. Я завидую любви нашего отца. Фулгрим полюбил Фабия первым и сильнее всех. О, тщеславные дураки вроде Люция или бешеные псы вроде Эйдолона поведают тебе другое, но я-то знаю. И Касперос Тельмар знал, и Грифан Торн. Даже громила Нарвой Квин видел это совершенно ясно. — Он вгляделся в полотно своего клинка. — Люций был его чемпионом, Эйдолон — величайшим полководцем, но Фабий был его доверенным лицом. Фабий понимал его так, как не дозволялось никому из нас. И оттого я завидую ему, оттого ненавижу его. Если на то будет воля Слаанеш, я прикончу его за это.
— Если все и впрямь обстоит так, как ты говоришь, Фулгрим не поблагодарит тебя.
— Нет. — Алкеникс провел по лезвию скальпом, полируя шероховатости, видимые только ему. — Не поблагодарит. — Его улыбка стала шире. — Но он простит меня. Он увидит, что так будет лучше.
— Или убьет тебя прямо там, где ты преклонишь перед ним колени.
Флавий пожал плечами.
— В любом случае Паук раньше меня окажется в аду. Мне этого достаточно.